Отдушина корпоративных будней
15.06
03:41
Живи, Нижний, живи
1) проект метро снова оказался раскрученным фейком, дорогие эскалаторы почему-то ремонтируются. про дальнейшие станции вообще молчок. кроме той, что рядом со стадионом. а где станции для горожан? Сормово? Щербинки? Печоры?
2) Федеральный бюджет на развитие метро ничего выделять не будет. А зачем? мы и так хорошо вбухиваем в московскую казну.
Захватчик работает и обогащается. Коллаборанты счастливы. А мы продолжаем существовать среди сорной травы. На очереди - футбол. Цирк приедет, нагадит, посмеется, а кто останется? Мы. Клоуны. Пожмем руки и поцелуемся. Мол, так и надо. Живи, Нижний, живи…
2) Федеральный бюджет на развитие метро ничего выделять не будет. А зачем? мы и так хорошо вбухиваем в московскую казну.
Захватчик работает и обогащается. Коллаборанты счастливы. А мы продолжаем существовать среди сорной травы. На очереди - футбол. Цирк приедет, нагадит, посмеется, а кто останется? Мы. Клоуны. Пожмем руки и поцелуемся. Мол, так и надо. Живи, Нижний, живи…
28.04
09:09
Станислав Лем: "СССР вообще не подготовлен к ПРИНЯТИЮ атомных ударов"
Станислав Лем о Чернобыле
Статья была написана в мае 1986 г. (в это время польский писатель жил в эмиграции в Австрии) и опубликована под псевдонимом P.Znawca (П.Знаток) в польскоязычном ежемесячном журнале «Kultura» (Париж, гл. редактор Ежи Гедройц), 1986, №6, с.9-16.
Станислав Лем. Урок катастрофы
I. Что неудивительно
Ничего удивительного, что Советский Союз пытался скрыть от мира и собственного населения Чернобыльскую катастрофу. В этой системе сокрытие природных катастроф и технических аварий – давняя традиция. Коммунистический Китай Мао Цзэдуна долгие годы умалчивал о потерях порядка, по меньшей мере, четверти миллиона человек после сильного землетрясения, превратившего многие рудники в братские могилы. Эта система с идеологией, опирающейся, якобы, на крайний материализм, по сути дела покрыла власти налетом мистической ответственности «за всё». При рациональном подходе ни одна система и ни одна власть не может отвечать за стихийные катастрофы, вроде извержений вулканов или землетрясения. Но тоталитарная система в советском исполнении обещает людям рай на земле, поэтому чувствует себя обязанной создать хотя бы его обманчивую модель. Вклад иррационального фактора в функционирование этой системы изменчив. Самый большой был во времена Сталина, который постановил избавить Украину от навещавших её восточные регионы горячих ветров с юга, называемых суховеями, при помощи лесополос. Со времени их создания засуха возвращалась с не меньшей силой, но пока жил Сталин, о суховеях нельзя было вспоминать. Не столько мистический, сколько магический характер приобрела официально поддерживаемая идеология. Личности, даже лидеры партии, могут ошибаться – партия не ошибается никогда. Поэтому верно и правильно, когда нет никаких аварий и катастроф, ни искусственных, ни естественных. Усердие, с которым на Западе подаётся информация о подобных катастрофах, в Советах недопустима. Когда падают пассажирские самолеты, известия об этом появляются в прессе, только если на борту находились иностранцы. В 1957 году на Урале произошёл взрыв плохо складированных радиоактивных отходов, но прошло более десяти лет, прежде чем на Запад дошла достоверная информация об этой катастрофе, которая поглотила неизвестное число жертв и превратила ряд деревень в кладбищенскую пустошь, через которую только пробегали поезда, не останавливаясь на вымерших станциях. СССР – это исключительная сила в производстве и скрытии человеческого несчастья, приводящего к трупам. Если бы ветры не пригнали чернобыльскую радиоактивную тучу в Швецию и Финляндию, а затем и в остальную Европу, катастрофа тоже наверняка осталась бы тайной. Атомное солнышко должно украшать жизнь, а не убивать, поэтому нет ничего удивительного и в том, как пропаганда ГДР прокомментировала взрыв реактора: западная пресса раздувает из него сенсацию, чтобы отвлечь внимание от мирных инициатив СССР!
Также неудивительно, что периодическая печать ФРГ, почитающая прогресс, вроде «Die Zeit» графини фон Дёнхофф, комментировала катастрофу словами «Чрезмерная вера в силу техники ставит обе супердержавы перед опасностью». Речь шла о сопоставлении катастрофы с «Челленджером» с катастрофой под Киевом, словно одна была достойна другой, словно их можно сравнивать по событиям и последствиям. Поскольку не только вышеупомянутый журнал лжёт, будто его наняли для смягчения напряжённости, улучшения сосуществования и ликвидации эффекта от слов Рейгана, который назвал СССР «империей зла», и поскольку за форпосты этой агрессивной системы можно принять другие журналы с миллионными тиражами, такие как «Der Spiegel» и «Stern», то не стоит тратить время на опровержение красной пропаганды, поданной на мелованной бумаге немецкими журналистами.
Удивительна не сама авария реактора, а наоборот, удивительно, скорее, то, что она не произошла намного раньше, поскольку специалистам были довольно хорошо известны низкие стандарты в области проектирования, строительства, обслуживания и контроля в атомной энергетике СССР. Экспортированные в ГДР и Финляндию реакторы обеспечивались дополнительными достаточно дорогостоящими системами безопасности, от которых из-за экономии Советы предпочитали отказываться.
Неудивительно, что первомайские демонстрации проходили не только в Москве и в других городах СССР, но и в Киеве, где на поющие и танцующие шеренги празднующей молодежи с неба сыпалась невидимая радиоактивная пыль. Это не необоснованное обвинение: английские студенты именно в это время были эвакуированы из Киева в Англию, и хотя дозы облучения, которые успели получить их организмы, не были ещё опасны, но они свидетельствовали о наличии непрекращающейся радиации. Невинным и несчастным придется – хотя и нескоро из-за особенностей возникновения лучевой болезни – дорого заплатить здоровьем, а может и жизнью. Но как было сказано, в этом нет ничего удивительного.
Европейский парламент в Страсбурге, который быстро, как только мог, осудил президента Рейгана за бомбардировку ливийских городов, не сделал Москве ни малейшего упрека за умолчание катастрофы, даже когда её последствия уже ощущались в соседних с СССР государствах. И это молчание не удивляет. Претензии предъявила по собственной инициативе и на свою ответственность только Швейцария – разумеется, не получив ответа от Советов. (В западной прессе не было недостатка претензий, обвинений и жалоб в адрес Кремля, но они не имели характера «нот» или других официальных правительственных заявлений).
Неудивителен даже способ, каким на советскую катастрофу отреагировало общественное мнение, профессиональные активисты и разнообразные протестующие, «зелёные», так называемая «альтернатива», пацифисты и левые кармазиново-розового цвета. Они ссылаются на советскую катастрофу, чтобы усилить давление на свои правительства для отказа от развития атомной энергетики.
В итоге, возникает своеобразная картина: что бы ни сделали Советы, случайно или специально, будь то сбивание заблудившихся пассажирских самолетов или первомайский сгон людских масс под небом, открытым для радиоактивности, Запад трактует это как явления природы, к которым нельзя предъявлять какие-либо претензии, нельзя выдвигать в их адрес какие-либо притязания или считать их стороной, несущей ответственность за свои поступки. Это уже стало нормой, и, следовательно, не может нас удивлять.
II. Что удивительно
В последнее время в некоторых европейских и американских газетах можно было найти статьи, подвергающие сомнению надёжность СССР как контрагента и партнёра в переговорах по разоружению, учитывая способ, каким эта супердержава пыталась фальсифицировать крупнейшую в истории атомных электростанций катастрофу с не поддающимися пока оценке разрушительными последствиями. Уверяю, что никаких последствий от этих статей не будет, что не повлияют ни они, ни эта катастрофа на отношение Запада к СССР. Логично подходя к делу, следовало бы считать, что государство, столь всесторонне и столь безусловно лживое, которое решительно заявляет, что катастрофой уже овладело и ликвидировало последствия, и вместе с тем вводит информационную блокаду для западных журналистов, не может считаться достойным доверия в переговорах по разоружению. В действительности всё, что обещал и говорил Горбачёв, оказывается украшенной голубями декорацией, пустой видимостью, но для Запада нет альтернативы. Уже готовят хлеб, мясо, консервы, а также другие дары, которые будут продавать Советам, главным образом, в кредит, как продолжение того шнура, на котором капитализм, по словам Ленина, будет повешен. Готовность угодить вовсе не удивительна.
Удивительным представляется нечто иное. Стечение обстоятельств позволило нам присмотреться к Советскому Союзу в ходе крупномасштабной атомной катастрофы, которая стала словно упрощённой моделью падения атомной бомбы. Упрощённой потому, что крупнейшая из возможных авария даже самого большого атомного реактора не может привести к атомному взрыву, как в случае с бомбой. Чтобы наступил взрыв, поднимающий температуру до миллиона градусов и образующий солнцеподобный огненный шар, тепловое излучение которого, взрывная волна, а также радиоактивность превращают все предметы и тела в газ, предкритические сегменты уранового или плутониевого заряда должны быть доведены до сверхкритической массы. В реакторе подобное никогда не произойдёт. Температура не превысит нескольких тысяч градусов, и поэтому разрушительные эффекты значительно слабее и производят меньшее впечатление, чем при ядерном взрыве. Зато долговременное образование убийственных радиоактивных изотопов и гамма-лучей может продолжаться и будет продолжаться очень долго – значительно дольше, чем в случае воздушного взрыва атомной бомбы.
Советский Союз, как мог, извращал катастрофу перед миром и молчал о причинах, размерах и последствиях перед собственным населением. За пеленой этой лжи и этого умалчивания следовало, однако, надеяться как на чёткую, хорошо организованную, так и быструю деятельность, направленную на погашение пожара, воспрепятствование дальнейшему выделению масс радиоактивного материала, и – что не менее, пожалуй, важно – на терапевтическое и профилактическое спасение окрестного населения. Принятие таких шагов казалось вещью очевидной для всего мира, который считает СССР супердержавой, прежде всего, военной, способной и готовой проводить атомную войну. Такая война должна быть одновременно наступательной и оборонительной: тот, кто её проводит, должен быть подготовлен не только к нанесению, но и к принятию атомных ударов. Известно, что СССР обладает большим наступательным потенциалом в виде управляемых ракет, установленных в укреплённых подземных бункерах и под палубами подводных лодок. Зато реакция на Чернобыльскую катастрофу демонстрирует, что СССР вообще не подготовлен к ПРИНЯТИЮ атомных ударов. Если б это было не так, он имел бы в распоряжении значительные и должным образом размещённые на своей территории запасы средств противодействия лучевому поражению, хорошо эшелонированные группы антирадиационных, разведывательных, эвакуационных, фармакологических, санитарных и медицинских служб. Между тем, сразу же после катастрофы, Советы обратились к Западу с просьбой предоставить не только экспертов, но и лекарства! Само перечисление всех средств, необходимых при стратегическом планировании возможности военных атомных действий – что якобы является советской специализацией – заняло бы пару толстых томов. Но оказалось, что «а король-то голый». За эвакуацию населения в тридцатикилометровом радиусе вокруг точки «зеро» взялась сначала не армия со своим специальным транспортом, а обычные грузовики и автобусы из Киева. Через неделю же, когда не только в странах Запада, но даже в Польше были введены многочисленные меры предосторожности и профилактики (например, запрет выпаса скота на открытой территории, ибо в таком случае главным образом в организмах коров концентрируется радиоактивный йод и попадает в увеличенном количестве в молоко; рекомендация употребления препаратов радиоактивного йода детям и беременным женщинам и т.п.) в Советах власти ни о чем население вообще не предостерегли, никаких мер предосторожностей не опубликовали. С политической точки зрения это может и понятно, поскольку к светлому будущему эта система всегда шла по трупам. С точки зрения практической и по сути – это, однако, преступная глупость, поскольку последствия лучевого поражения будут давать о себе знать через многие годы, а дозы облучения, полученные за непродолжительное время после катастрофы, должны быть весьма значительны, особенно для людей, пребывающих на открытом пространстве, и во время дождя. Следовательно, надо было надеяться на ввод в действие такой радиационно-метеорологической службы, какую для себя быстро сымпровизировал Запад, но в Советах не было её ни следа.
Даже о существовании военных подразделений, специализированных в области атомной обороны, советская пропаганда напомнила только на пятый или шестой день после катастрофы.
То, что ни гражданские власти, ни военные не были подготовлены к смертельно опасному заражению значительной территории собственной земли собственными атомами, не подлежит сомнению. Поэтому возникает вопрос, что прикрывало сочетание фактического бездействия и пропагандистского лепета: оборонительную пустоту или, скорее, особую структуру советской системы?
То, что можно было наблюдать, можно объяснять двояко. Например, так, что военная атомная сила Советов развита, прежде всего, как оружие чисто наступательное и не столько служит применению в войне, сколько представляет инструмент политики устрашения, шантажа, «финляндизации», представляет массу, применяемую для различных натисков, торгов, для психического поражения общественного мнения Запада, одним словом – для блефа, который размягчает атлантический альянс, вбивает клин между Западной Европой и Америкой и, наконец, приносит Советам плоды победы без войны. Тогда отсутствие средств обороны, по качеству и количеству пропорциональных средствам нападения, можно отлично понять. Однако такую возможность никогда не учитывал ни один «кремленолог». Наоборот, многие годы они подчеркивали, что, создавая огромные противоатомные убежища, планы децентрализации промышленности, бронированные противоатомные хранилища, заполненные зерном (главным образом, разумеется, американским) на случай войны – Советы уже сейчас способны защитить своё население от атомных ударов намного более успешно, чем могут это сделать Западная Европа (за исключением Швейцарии) и Соединенные Штаты. Отсутствие оборонительных средств может, однако, иметь альтернативу в некоторой степени функциональную, обусловленную особой социально-системной структурой СССР. Корнелиус Касториадис определил эту систему (в книге «Перед лицом войны») как чрезвычайно «твердую» и «хрупкую». Добавим, она также необычно «жесткая». Более или менее может успешно действовать и реагировать только на такие события, которые предварительно взяла в расчет и тем самым предвидела. Зато когда происходит что-то, чего не предвидит жесткая структура запрограммированных сверху начинаний, эта громада ведет себя как внезапно поражённый, наполовину парализованный слепец. Незамедлительная локальная защита, незамедлительная спасательная инициатива местных властей, импровизация и самостоятельность в деле спасения в качестве самообороны – всё это исключено в системе, которая боится всяческой спонтанности и самостоятельности как чёрт святой воды. Не для того, чтобы оболгать граждан СССР, а для того, чтобы наглядно показать положение, в котором они живут, надо сказать, что свыше шестидесяти лет Гулага, КГБ, чисток, убийств и остальной «идеологической работы» привели коллективную ментальность этого общества к деградации.
Западных корреспондентов, которые пытались у московского Киевского вокзала брать краткие интервью у людей, после катастрофы направлявшихся на Украину, поражали нежелание отвечать на вопрос об угрозе, простое пожатие плеч или пренебрежительная немногословность ответов, что, мол, если в газетах ничего об этом нет, то и не о чем говорить. Я объясняю себе эту сдержанность только частично страхом, привитым с детства каждому, кто может столкнуться с иностранцами и тем более быть снятым на пленку и расспрошенным, то есть стать выразителем общественного мнения «наиболее прогрессивного строя». Страх страхом, но средний гражданин СССР чисто инстинктивно считает, что должен знать столько, сколько «положено», сколько ему власти позволили знать.
Такое состояние умов не есть – по крайней мере, не должно быть – серьёзным недостатком в войне традиционной, то есть в войне с фронтами и тылом, не должно быть даже недостатком в войне авиационной с её бомбардировками глубоких тылов. Зато война в своей ужасной сути полностью невидимая, как смерть, которую приносит весенний ветер, запах цветов, куличи из песка, какими играют дети в песочнице – такая война ДОЛЖНА быть доведена до сознания общества, ибо в противном случае оно окажется брошено собственной властью, абсолютно беззащитное, отданное на предательское поражение и медленное умирание без знания, откуда и как приходит гибель. Сделает ли команда Горбачёва надлежащие выводы из урока катастрофы под Киевом? Сомневаюсь, ибо умалчивания, обман, радостные пляски масс и скрытие гор трупов – это неотделимая часть советской жизни.
Кроме выше сказанного, хаотическую беспомощность первых дней после катастрофы можно объяснять факторами, которые мы назвали структурными. Не будем говорить о всеобщем незнании: армия, как в её наступательной, так и оборонительной части не интегрирована в гражданское общество, а является тщательно изолированным паразитом, для которого гражданское население является кормильцем. Такая армия подчиняется только центральному руководству, и поэтому пострадавшее население не может надеяться на помощь от её местных представителей. На это должна поступить команда из Москвы. Однако и этот аспект централизации советского военного потенциала кроет в себе непредвиденные угрозы в случае нетрадиционно проводимой войны. Вся надежда Москвы заключается в том, что ни о какой войне не может быть даже и речи, поскольку политики Запада, в соответствии с позицией своих обществ, умирают от страха от самой мысли о конфронтации с советским колоссом. Урок катастрофы даст материал для размышления только скромному меньшинству интеллектуалов или политологов, которые ещё не капитулировали перед Советами. В это же время вслед за катастрофой будет долго тянуться шлейф все новых и всегда трудных для проверки сообщений из сильно пострадавшей, невинной Украины.
III. Похоронный звон
Что касается моего личного мнения, утверждаю: между наступательным и оборонительным атомным потенциалом Советов существует гигантская диспропорция. Тем самым можно считать, что СССР очень легко может быть побеждён в атомной войне, начатой стратегией первого удара. Эти ужасные слова можно произносить спокойно, поскольку если вообще существует возможность абсолютно невозможная, то это атомная атака США, направленная против СССР. В военные и кровавые намерения Рональда Рейгана верят исключительно любящие мир и его советские форпосты интеллектуалы, журналисты, политики, которые охотно называют президента Америки прозвищем «Рэмбо» – по недавнему довольно садистскому и очень глупому фильму «made in USA» –а также ковбоем и т.п. Занятием, которое поглощает много времени и усилий западных комментаторов, карикатуристов и тех же политиков – это взаимное «устрашение», которое достигло уже такого напряжения, что когда Рейган пригрозил военной операцией Сирии и Ирану в ответ на террористические акты, подготовленные на их территориях, тотчас на Западе на него посыпался град осуждений, и его государственный секретарь вынужден был объяснять, что президент говорил об этом совершенно абстрактно, вовсе не имея намерения исполнять угрозы.
До сих пор главным противником Рейгана был его конгресс вместе с европейскими союзниками, зато СССР никаких противников, готовых к действию (кроме просьб и выдачи кредитов), не имел. Сейчас же оказалось, что СССР имеет противника в самом себе, то есть в создающем самоугрозу строительстве не обеспеченных в должной мере средствами безопасности атомных станций (не последней задачей которых является производство плутония для бомб). А какие изменения внутренней или даже внешней политики последуют (и последуют ли) за выявлением этого неожиданного противника, который может сеять смерть – увидим.
© Stanisław Lem. Lekcja katastrofy, 1986.
Статья была написана в мае 1986 г. (в это время польский писатель жил в эмиграции в Австрии) и опубликована под псевдонимом P.Znawca (П.Знаток) в польскоязычном ежемесячном журнале «Kultura» (Париж, гл. редактор Ежи Гедройц), 1986, №6, с.9-16.
Станислав Лем. Урок катастрофы
I. Что неудивительно
Ничего удивительного, что Советский Союз пытался скрыть от мира и собственного населения Чернобыльскую катастрофу. В этой системе сокрытие природных катастроф и технических аварий – давняя традиция. Коммунистический Китай Мао Цзэдуна долгие годы умалчивал о потерях порядка, по меньшей мере, четверти миллиона человек после сильного землетрясения, превратившего многие рудники в братские могилы. Эта система с идеологией, опирающейся, якобы, на крайний материализм, по сути дела покрыла власти налетом мистической ответственности «за всё». При рациональном подходе ни одна система и ни одна власть не может отвечать за стихийные катастрофы, вроде извержений вулканов или землетрясения. Но тоталитарная система в советском исполнении обещает людям рай на земле, поэтому чувствует себя обязанной создать хотя бы его обманчивую модель. Вклад иррационального фактора в функционирование этой системы изменчив. Самый большой был во времена Сталина, который постановил избавить Украину от навещавших её восточные регионы горячих ветров с юга, называемых суховеями, при помощи лесополос. Со времени их создания засуха возвращалась с не меньшей силой, но пока жил Сталин, о суховеях нельзя было вспоминать. Не столько мистический, сколько магический характер приобрела официально поддерживаемая идеология. Личности, даже лидеры партии, могут ошибаться – партия не ошибается никогда. Поэтому верно и правильно, когда нет никаких аварий и катастроф, ни искусственных, ни естественных. Усердие, с которым на Западе подаётся информация о подобных катастрофах, в Советах недопустима. Когда падают пассажирские самолеты, известия об этом появляются в прессе, только если на борту находились иностранцы. В 1957 году на Урале произошёл взрыв плохо складированных радиоактивных отходов, но прошло более десяти лет, прежде чем на Запад дошла достоверная информация об этой катастрофе, которая поглотила неизвестное число жертв и превратила ряд деревень в кладбищенскую пустошь, через которую только пробегали поезда, не останавливаясь на вымерших станциях. СССР – это исключительная сила в производстве и скрытии человеческого несчастья, приводящего к трупам. Если бы ветры не пригнали чернобыльскую радиоактивную тучу в Швецию и Финляндию, а затем и в остальную Европу, катастрофа тоже наверняка осталась бы тайной. Атомное солнышко должно украшать жизнь, а не убивать, поэтому нет ничего удивительного и в том, как пропаганда ГДР прокомментировала взрыв реактора: западная пресса раздувает из него сенсацию, чтобы отвлечь внимание от мирных инициатив СССР!
Также неудивительно, что периодическая печать ФРГ, почитающая прогресс, вроде «Die Zeit» графини фон Дёнхофф, комментировала катастрофу словами «Чрезмерная вера в силу техники ставит обе супердержавы перед опасностью». Речь шла о сопоставлении катастрофы с «Челленджером» с катастрофой под Киевом, словно одна была достойна другой, словно их можно сравнивать по событиям и последствиям. Поскольку не только вышеупомянутый журнал лжёт, будто его наняли для смягчения напряжённости, улучшения сосуществования и ликвидации эффекта от слов Рейгана, который назвал СССР «империей зла», и поскольку за форпосты этой агрессивной системы можно принять другие журналы с миллионными тиражами, такие как «Der Spiegel» и «Stern», то не стоит тратить время на опровержение красной пропаганды, поданной на мелованной бумаге немецкими журналистами.
Удивительна не сама авария реактора, а наоборот, удивительно, скорее, то, что она не произошла намного раньше, поскольку специалистам были довольно хорошо известны низкие стандарты в области проектирования, строительства, обслуживания и контроля в атомной энергетике СССР. Экспортированные в ГДР и Финляндию реакторы обеспечивались дополнительными достаточно дорогостоящими системами безопасности, от которых из-за экономии Советы предпочитали отказываться.
Неудивительно, что первомайские демонстрации проходили не только в Москве и в других городах СССР, но и в Киеве, где на поющие и танцующие шеренги празднующей молодежи с неба сыпалась невидимая радиоактивная пыль. Это не необоснованное обвинение: английские студенты именно в это время были эвакуированы из Киева в Англию, и хотя дозы облучения, которые успели получить их организмы, не были ещё опасны, но они свидетельствовали о наличии непрекращающейся радиации. Невинным и несчастным придется – хотя и нескоро из-за особенностей возникновения лучевой болезни – дорого заплатить здоровьем, а может и жизнью. Но как было сказано, в этом нет ничего удивительного.
Европейский парламент в Страсбурге, который быстро, как только мог, осудил президента Рейгана за бомбардировку ливийских городов, не сделал Москве ни малейшего упрека за умолчание катастрофы, даже когда её последствия уже ощущались в соседних с СССР государствах. И это молчание не удивляет. Претензии предъявила по собственной инициативе и на свою ответственность только Швейцария – разумеется, не получив ответа от Советов. (В западной прессе не было недостатка претензий, обвинений и жалоб в адрес Кремля, но они не имели характера «нот» или других официальных правительственных заявлений).
Неудивителен даже способ, каким на советскую катастрофу отреагировало общественное мнение, профессиональные активисты и разнообразные протестующие, «зелёные», так называемая «альтернатива», пацифисты и левые кармазиново-розового цвета. Они ссылаются на советскую катастрофу, чтобы усилить давление на свои правительства для отказа от развития атомной энергетики.
В итоге, возникает своеобразная картина: что бы ни сделали Советы, случайно или специально, будь то сбивание заблудившихся пассажирских самолетов или первомайский сгон людских масс под небом, открытым для радиоактивности, Запад трактует это как явления природы, к которым нельзя предъявлять какие-либо претензии, нельзя выдвигать в их адрес какие-либо притязания или считать их стороной, несущей ответственность за свои поступки. Это уже стало нормой, и, следовательно, не может нас удивлять.
II. Что удивительно
В последнее время в некоторых европейских и американских газетах можно было найти статьи, подвергающие сомнению надёжность СССР как контрагента и партнёра в переговорах по разоружению, учитывая способ, каким эта супердержава пыталась фальсифицировать крупнейшую в истории атомных электростанций катастрофу с не поддающимися пока оценке разрушительными последствиями. Уверяю, что никаких последствий от этих статей не будет, что не повлияют ни они, ни эта катастрофа на отношение Запада к СССР. Логично подходя к делу, следовало бы считать, что государство, столь всесторонне и столь безусловно лживое, которое решительно заявляет, что катастрофой уже овладело и ликвидировало последствия, и вместе с тем вводит информационную блокаду для западных журналистов, не может считаться достойным доверия в переговорах по разоружению. В действительности всё, что обещал и говорил Горбачёв, оказывается украшенной голубями декорацией, пустой видимостью, но для Запада нет альтернативы. Уже готовят хлеб, мясо, консервы, а также другие дары, которые будут продавать Советам, главным образом, в кредит, как продолжение того шнура, на котором капитализм, по словам Ленина, будет повешен. Готовность угодить вовсе не удивительна.
Удивительным представляется нечто иное. Стечение обстоятельств позволило нам присмотреться к Советскому Союзу в ходе крупномасштабной атомной катастрофы, которая стала словно упрощённой моделью падения атомной бомбы. Упрощённой потому, что крупнейшая из возможных авария даже самого большого атомного реактора не может привести к атомному взрыву, как в случае с бомбой. Чтобы наступил взрыв, поднимающий температуру до миллиона градусов и образующий солнцеподобный огненный шар, тепловое излучение которого, взрывная волна, а также радиоактивность превращают все предметы и тела в газ, предкритические сегменты уранового или плутониевого заряда должны быть доведены до сверхкритической массы. В реакторе подобное никогда не произойдёт. Температура не превысит нескольких тысяч градусов, и поэтому разрушительные эффекты значительно слабее и производят меньшее впечатление, чем при ядерном взрыве. Зато долговременное образование убийственных радиоактивных изотопов и гамма-лучей может продолжаться и будет продолжаться очень долго – значительно дольше, чем в случае воздушного взрыва атомной бомбы.
Советский Союз, как мог, извращал катастрофу перед миром и молчал о причинах, размерах и последствиях перед собственным населением. За пеленой этой лжи и этого умалчивания следовало, однако, надеяться как на чёткую, хорошо организованную, так и быструю деятельность, направленную на погашение пожара, воспрепятствование дальнейшему выделению масс радиоактивного материала, и – что не менее, пожалуй, важно – на терапевтическое и профилактическое спасение окрестного населения. Принятие таких шагов казалось вещью очевидной для всего мира, который считает СССР супердержавой, прежде всего, военной, способной и готовой проводить атомную войну. Такая война должна быть одновременно наступательной и оборонительной: тот, кто её проводит, должен быть подготовлен не только к нанесению, но и к принятию атомных ударов. Известно, что СССР обладает большим наступательным потенциалом в виде управляемых ракет, установленных в укреплённых подземных бункерах и под палубами подводных лодок. Зато реакция на Чернобыльскую катастрофу демонстрирует, что СССР вообще не подготовлен к ПРИНЯТИЮ атомных ударов. Если б это было не так, он имел бы в распоряжении значительные и должным образом размещённые на своей территории запасы средств противодействия лучевому поражению, хорошо эшелонированные группы антирадиационных, разведывательных, эвакуационных, фармакологических, санитарных и медицинских служб. Между тем, сразу же после катастрофы, Советы обратились к Западу с просьбой предоставить не только экспертов, но и лекарства! Само перечисление всех средств, необходимых при стратегическом планировании возможности военных атомных действий – что якобы является советской специализацией – заняло бы пару толстых томов. Но оказалось, что «а король-то голый». За эвакуацию населения в тридцатикилометровом радиусе вокруг точки «зеро» взялась сначала не армия со своим специальным транспортом, а обычные грузовики и автобусы из Киева. Через неделю же, когда не только в странах Запада, но даже в Польше были введены многочисленные меры предосторожности и профилактики (например, запрет выпаса скота на открытой территории, ибо в таком случае главным образом в организмах коров концентрируется радиоактивный йод и попадает в увеличенном количестве в молоко; рекомендация употребления препаратов радиоактивного йода детям и беременным женщинам и т.п.) в Советах власти ни о чем население вообще не предостерегли, никаких мер предосторожностей не опубликовали. С политической точки зрения это может и понятно, поскольку к светлому будущему эта система всегда шла по трупам. С точки зрения практической и по сути – это, однако, преступная глупость, поскольку последствия лучевого поражения будут давать о себе знать через многие годы, а дозы облучения, полученные за непродолжительное время после катастрофы, должны быть весьма значительны, особенно для людей, пребывающих на открытом пространстве, и во время дождя. Следовательно, надо было надеяться на ввод в действие такой радиационно-метеорологической службы, какую для себя быстро сымпровизировал Запад, но в Советах не было её ни следа.
Даже о существовании военных подразделений, специализированных в области атомной обороны, советская пропаганда напомнила только на пятый или шестой день после катастрофы.
То, что ни гражданские власти, ни военные не были подготовлены к смертельно опасному заражению значительной территории собственной земли собственными атомами, не подлежит сомнению. Поэтому возникает вопрос, что прикрывало сочетание фактического бездействия и пропагандистского лепета: оборонительную пустоту или, скорее, особую структуру советской системы?
То, что можно было наблюдать, можно объяснять двояко. Например, так, что военная атомная сила Советов развита, прежде всего, как оружие чисто наступательное и не столько служит применению в войне, сколько представляет инструмент политики устрашения, шантажа, «финляндизации», представляет массу, применяемую для различных натисков, торгов, для психического поражения общественного мнения Запада, одним словом – для блефа, который размягчает атлантический альянс, вбивает клин между Западной Европой и Америкой и, наконец, приносит Советам плоды победы без войны. Тогда отсутствие средств обороны, по качеству и количеству пропорциональных средствам нападения, можно отлично понять. Однако такую возможность никогда не учитывал ни один «кремленолог». Наоборот, многие годы они подчеркивали, что, создавая огромные противоатомные убежища, планы децентрализации промышленности, бронированные противоатомные хранилища, заполненные зерном (главным образом, разумеется, американским) на случай войны – Советы уже сейчас способны защитить своё население от атомных ударов намного более успешно, чем могут это сделать Западная Европа (за исключением Швейцарии) и Соединенные Штаты. Отсутствие оборонительных средств может, однако, иметь альтернативу в некоторой степени функциональную, обусловленную особой социально-системной структурой СССР. Корнелиус Касториадис определил эту систему (в книге «Перед лицом войны») как чрезвычайно «твердую» и «хрупкую». Добавим, она также необычно «жесткая». Более или менее может успешно действовать и реагировать только на такие события, которые предварительно взяла в расчет и тем самым предвидела. Зато когда происходит что-то, чего не предвидит жесткая структура запрограммированных сверху начинаний, эта громада ведет себя как внезапно поражённый, наполовину парализованный слепец. Незамедлительная локальная защита, незамедлительная спасательная инициатива местных властей, импровизация и самостоятельность в деле спасения в качестве самообороны – всё это исключено в системе, которая боится всяческой спонтанности и самостоятельности как чёрт святой воды. Не для того, чтобы оболгать граждан СССР, а для того, чтобы наглядно показать положение, в котором они живут, надо сказать, что свыше шестидесяти лет Гулага, КГБ, чисток, убийств и остальной «идеологической работы» привели коллективную ментальность этого общества к деградации.
Западных корреспондентов, которые пытались у московского Киевского вокзала брать краткие интервью у людей, после катастрофы направлявшихся на Украину, поражали нежелание отвечать на вопрос об угрозе, простое пожатие плеч или пренебрежительная немногословность ответов, что, мол, если в газетах ничего об этом нет, то и не о чем говорить. Я объясняю себе эту сдержанность только частично страхом, привитым с детства каждому, кто может столкнуться с иностранцами и тем более быть снятым на пленку и расспрошенным, то есть стать выразителем общественного мнения «наиболее прогрессивного строя». Страх страхом, но средний гражданин СССР чисто инстинктивно считает, что должен знать столько, сколько «положено», сколько ему власти позволили знать.
Такое состояние умов не есть – по крайней мере, не должно быть – серьёзным недостатком в войне традиционной, то есть в войне с фронтами и тылом, не должно быть даже недостатком в войне авиационной с её бомбардировками глубоких тылов. Зато война в своей ужасной сути полностью невидимая, как смерть, которую приносит весенний ветер, запах цветов, куличи из песка, какими играют дети в песочнице – такая война ДОЛЖНА быть доведена до сознания общества, ибо в противном случае оно окажется брошено собственной властью, абсолютно беззащитное, отданное на предательское поражение и медленное умирание без знания, откуда и как приходит гибель. Сделает ли команда Горбачёва надлежащие выводы из урока катастрофы под Киевом? Сомневаюсь, ибо умалчивания, обман, радостные пляски масс и скрытие гор трупов – это неотделимая часть советской жизни.
Кроме выше сказанного, хаотическую беспомощность первых дней после катастрофы можно объяснять факторами, которые мы назвали структурными. Не будем говорить о всеобщем незнании: армия, как в её наступательной, так и оборонительной части не интегрирована в гражданское общество, а является тщательно изолированным паразитом, для которого гражданское население является кормильцем. Такая армия подчиняется только центральному руководству, и поэтому пострадавшее население не может надеяться на помощь от её местных представителей. На это должна поступить команда из Москвы. Однако и этот аспект централизации советского военного потенциала кроет в себе непредвиденные угрозы в случае нетрадиционно проводимой войны. Вся надежда Москвы заключается в том, что ни о какой войне не может быть даже и речи, поскольку политики Запада, в соответствии с позицией своих обществ, умирают от страха от самой мысли о конфронтации с советским колоссом. Урок катастрофы даст материал для размышления только скромному меньшинству интеллектуалов или политологов, которые ещё не капитулировали перед Советами. В это же время вслед за катастрофой будет долго тянуться шлейф все новых и всегда трудных для проверки сообщений из сильно пострадавшей, невинной Украины.
III. Похоронный звон
Что касается моего личного мнения, утверждаю: между наступательным и оборонительным атомным потенциалом Советов существует гигантская диспропорция. Тем самым можно считать, что СССР очень легко может быть побеждён в атомной войне, начатой стратегией первого удара. Эти ужасные слова можно произносить спокойно, поскольку если вообще существует возможность абсолютно невозможная, то это атомная атака США, направленная против СССР. В военные и кровавые намерения Рональда Рейгана верят исключительно любящие мир и его советские форпосты интеллектуалы, журналисты, политики, которые охотно называют президента Америки прозвищем «Рэмбо» – по недавнему довольно садистскому и очень глупому фильму «made in USA» –а также ковбоем и т.п. Занятием, которое поглощает много времени и усилий западных комментаторов, карикатуристов и тех же политиков – это взаимное «устрашение», которое достигло уже такого напряжения, что когда Рейган пригрозил военной операцией Сирии и Ирану в ответ на террористические акты, подготовленные на их территориях, тотчас на Западе на него посыпался град осуждений, и его государственный секретарь вынужден был объяснять, что президент говорил об этом совершенно абстрактно, вовсе не имея намерения исполнять угрозы.
До сих пор главным противником Рейгана был его конгресс вместе с европейскими союзниками, зато СССР никаких противников, готовых к действию (кроме просьб и выдачи кредитов), не имел. Сейчас же оказалось, что СССР имеет противника в самом себе, то есть в создающем самоугрозу строительстве не обеспеченных в должной мере средствами безопасности атомных станций (не последней задачей которых является производство плутония для бомб). А какие изменения внутренней или даже внешней политики последуют (и последуют ли) за выявлением этого неожиданного противника, который может сеять смерть – увидим.
© Stanisław Lem. Lekcja katastrofy, 1986.
24.03
21:15
Трагедия Березовского
Трагедия Березовского очень похожа на события 19-нач 20 века, когда интеллигенция сама себе слепила образ русского народа-богоносца, поверила в него, а чем все обернулось для интеллигенции, мы знаем. Фактически, русская элита совершила историческое самоубийство.
Тоже самое, возможно, случилось и с Березовским, когда в конце 90-х он решил, что "народ созрел" за 14 лет перестройки и демократии, и может сам себе выбрать адекватного президента из своих. Ага, щаз.
Вряд ли Березовского убили коллеги Путина. Я верю, что речь идет о самоубийстве. Но очень похоже, что к этому поступку Бориса Абрамовича - через третьи, пятые, десятые руки - подтолкнул его протеже, двойник, если хотите, которого Борис сам себе и выдумал. Смертельная ошибка.
Не верьте в "молодую шпану", она "сотрет вас с лица земли". Не верьте в тех, над кем вы чувствуете интеллектуальное превосходство. Эта пропасть непреодолима.
Тоже самое, возможно, случилось и с Березовским, когда в конце 90-х он решил, что "народ созрел" за 14 лет перестройки и демократии, и может сам себе выбрать адекватного президента из своих. Ага, щаз.
Вряд ли Березовского убили коллеги Путина. Я верю, что речь идет о самоубийстве. Но очень похоже, что к этому поступку Бориса Абрамовича - через третьи, пятые, десятые руки - подтолкнул его протеже, двойник, если хотите, которого Борис сам себе и выдумал. Смертельная ошибка.
Не верьте в "молодую шпану", она "сотрет вас с лица земли". Не верьте в тех, над кем вы чувствуете интеллектуальное превосходство. Эта пропасть непреодолима.
22.03
19:31
Как работает госдума
Тексту, приведенному ниже, можно не верить. Но он очень похож на правду. Почему? Потому что точно так же происходит и на нашем, "хомячковом" уровне. Только ставки, слава Богу, другие, и есть возможность не мараться. Потому что мы пока не в концлагере, где за корку хлеба нужно вступать в половую связь с надзирателем. Еще какие-то варианты остались.
А у них, если всё-таки верить тексту, никаких вариантов уже нет. Финиш. Потому что ставки другие. Не на жизнь, а на жизни. Отсюда и круговая порука. Вывод какой напрашивается, сами понимаете. Я писать не буду, а то ещё обвинят меня в призыве к свержению строя. Но все и так понимают, о чем идет речь. Энжойте.
Илья ПОНОМАРЕВ, депутат Госдумы, фракция «Справедливая Россия»
Первые месяцы после Болотной площади среди депутатов Госдумы было реальное смятение. Люди ожидали, что что-то такое может произойти прямо сейчас: если даже не сразу режим падет, то что-то другое точно случится. Потом начался период релакса и реванша: «слабака Медведева убрали, Путин возвращается, теперь все будет по-старому». Было такое мрачное удовлетворение, что не поддались панике, на правильную лошадь поставили.
Два месяца после президентских выборов был отходняк, но после 6 мая завеяло уже насильственной революцией. Ощущение было, что это будет кровавый сценарий. В Думе началась истеричная реакция. Пустая Москва в день инаугурации на всех впечатление произвела гнетущее — начальство само боится, значит… Но с дела Гудкова (справедливоросса Геннадия Гудкова, осенью он был лишен мандата депутата Госдумы. — Ред.) началась истерика другого рода. Страх этой кровавой революции ушел, ощущения, что «нас сейчас на штыках вынесут», больше не было. Зато пришло опасение за свое личное благополучие. Люди стали думать, что руководство заметалось, делает ошибки.
Вот пример. Один из депутатов-единороссов — фигурант списка «Золотых кренделей», но мужик по-человечески неплохой, бывший офицер. Последние несколько лет он возглавлял местное отделение «Единой России» в одном из регионов и был председателем совета директоров одной из компаний. Попал в список наших «Золотых кренделей», что называется, как кур в ощип: вовремя не выписался из своего совета директоров. Попал конкретно — по закону это стопроцентное лишение мандата. Я к нему подошел на днях и сказал: «У меня очередная порция материалов по тебе, будет публикация. Сделать уже ничего нельзя, просто захотел тебя по-человечески предупредить. Может быть, ты хоть к этому подготовишься». Он мне говорит: «Ну, публикуй, что ж тут делать. Я знаю, как на это ответить, потому что моей вины в этом нету, ты же знаешь, так получилось. Ты ж понимаешь, я же первый созыв депутат, я в этом еще ничего не понимаю, вы тут, типа, опытные, а я вот попал».
© J. Astra Brinkmann
И дальше он пошел жаловаться на жизнь: «Я вообще не понимаю, зачем я это сделал, зачем пошел в эти депутаты. Мне приказали за два месяца до выборов, сказали, мол, пойдешь в Думу. Я сказал: "Надо — значит, надо". Ну, я был в своем городе, в бюджетном комитете, выбивал деньги из Москвы, занимался полезной работой, меня все уважали, мной сын гордился. А сейчас — сына в школе избили, сказали, что он сын жулика и вора. Я не могу приехать в свой город, меня даже жена начинает пилить: "Куда ты полез, да зачем ты в этой партии, да зачем ты в этой Думе, да нашу семью перестали уважать"».
Я ему говорю: «Ты ж понимаешь, что все это не игрушки, ты же голосуешь за эти законы, твоя подпись под этим всем стоит». — «Ну что ты мне говоришь, я все понимаю, но это же работа такая». И таких людей в смятенных чувствах в Думе целый ряд.
Другой пример. Один из самых старых депутатов Государственной думы. Единоросс, считающий себя либералом. У меня с ним нормальные отношения, сотрудничали по нескольким важным для инноваторов законам. Надо сказать, что он терпеть не может Гудковых, а Гудкова-старшего вообще считает лицемером, потому что он, по мнению этого единоросса, реально занимался бизнесом. Но ко мне он хорошо относится, периодически подходит во время всяких заседаний и что-нибудь рассказывает.
И вот в Думе проходил закон о запрете иностранных счетов для чиновников. Когда мы всю эту тему затеяли с Железняком (единоросс Сергей Железняк, один из инициаторов запрета на зарубежные счета для чиновников. — Ред.), у меня еще тогда был разговор с этим единороссом, и он мне сказал, что если пройдет наш с Железняком вариант (уголовная ответственность за подачу недостоверной декларации), то это нормально, разумно. А если пройдет жесткий вариант Лысакова (запрет на владение любыми зарубежными активами, включая недвижимость. — Ред.), то, говорит мне этот депутат, «все, я слагаю мандат и ухожу из Думы». Он сказал примерно следующее: «Я не буду бегать от налоговой. Это все означает, что законную деятельность вести будет больше нельзя. Я это сказал всем: я это сказал Володину, я это сказал Медведеву, это все знают. Если проходит этот закон, я слагаю мандат и уезжаю из страны, потому что это вообще полный финиш». Я, кстати, думаю, он даже не шутил.
В пятницу, когда проходил первое чтение президентский вариант закона, он подошел и говорит: «Все это, конечно, кошмар и ужас». Я отвечаю: «Так это же ваши проводят». На что он мне сказал, что это свой мандат отрабатывает Яровая, которой вообще все равно, потому что она невменяемая и должна отработать мандат, переданный ей Медведевым (Ирине Яровой не хватило голосов для прохождения в Думу, и ей был передан освободившийся мандат Дмитрия Медведева. — Ред.). И еще он сказал, что попытается максимально изменить этот закон и другие подобные инициативы, внося поправки в последний день, когда это еще возможно, «чтобы ни одна сволочь не смогла помешать мне, апеллируя к партийной дисциплине». При этом в первом чтении он за законы проголосовал, то есть с концепцией согласился. Он объяснил: «Теперь все законы будут так, потому что в аппарате правительства все сошли с ума, с ними нормально работать нельзя, они все более и более наглые законы присылают, а если мы их отклоним в первом чтении — чего они, собственно, заслуживают, — то они пришлют их в еще более плохом варианте и еще заставят под ними подписаться всей фракцией как авторам. Как это было с "законом Димы Яковлева"».
Третий пример, тоже очень характерный. Позиция еще одного известного депутата, через комитет которого большинство этих говнозаконов проходило. Этот депутат висит у них на крючке: взял кредит какой-то большой на землю, а когда начался кризис, попал на маржин-колл. Так ему этот кредит списали, скажем так, но чуть-чуть не до конца, чтоб он был послушным. Вот он и послушный, проводит все эти законы. Он их проводит со слезами на глазах. Он очень грамотный юрист, у него личные взгляды абсолютно разумные. Я ему говорю: «Ну неужели вы не понимаете, что вы делаете?» А он мне отвечает: «Ну, вот время такое, делаем что можем, меняем в рамках возможного. Одна линия, одна тенденция должна быть».
Есть общее непонимание того, куда движется ситуация. Знать бы прикуп и как все будет через год-два… Мы постоянно общаемся между собой, и никто не знает, что будет происходить. Кто-то делает ставку на то, что власть будет неизменной, кто-то предполагает, что будут новые выборы. Если новые выборы, то все тогда должны думать, как, собственно, им переизбираться.
Что хотят от тебя наверху — совершенно непонятно.
Хотя ощущения, что вот, мол, депутатом больше не почетно быть, все-таки нет. Дискредитация произошла в достаточно узкой среде. Да, народ людей из власти всегда не любит, а депутат еще и не совсем понятно, чем занимается. Сколько Дума существует в Российской Федерации — всегда ее рейтинг доверия был самым низким среди всех властных институтов. Но статус депутата все равно довольно значительный, народ относится к нему как к большому начальнику — с пиететом и с уважением, хоть и без любви. Многие от этого не могут отказаться. Это такое наркотическое чувство. Но боятся, что сейчас Путин осознанно вешает всех собак на Госдуму, чтобы потом ее распустить, а самому сухим из воды выйти.
Еще многих депутатов оскорбляет то, что с ними больше не советуются, не спрашивают мнения представители исполнительной власти. Многие считают ошибочными те или иные решения, многие считают, что все это осознанно делается так, чтобы унизить парламентариев, чтобы продемонстрировать, что вы никто и звать вас никак. Полагаю, что многие так думают. Я даже предположил бы, что думает так большинство, но мало кто говорит про это вслух. И оппозиции тут даже проще — иллюзий меньше.
Сотрудник одного из федеральных ведомств (пожелал остаться неназванным)
Любопытный факт: многие госслужащие тоже хотят свалить, просто официально. К примеру, пытаются попасть в российское представительство за рубежом.
Одной моей знакомой настолько все равно, куда ехать, что она продала свой бизнес в России, забила на свою семью и собирается ехать в Африку, лишь бы не оставаться в России. В будни она чиновник, на выходных ходит на митинги, пишет комментарии на «Эхе Москвы», поддерживает инициативы «Новой газеты» и репостит оппозиционные шуточки в Facebook. И главный ее ночной кошмар — что начальник положит перед ней распечатанную ленту из Facebook и скажет: «Не видать тебе Африки».
В чиновничьих кругах никто ни за что не хочет отвечать. Не хочет принимать на себя ответственность. Чиновники очень боятся СМИ, огласки. Все перестраховываются. Не дай бог привлечь лишнее внимание — причем не только СМИ, но и начальства. Из-за того, что руководители среднего звена боятся задать уточняющие вопросы, подчиненные выполняют никому не нужную, бессмысленную работу.
© synnasverden.com
Впрочем, иногда работа специально делается только для того, чтобы «хоть как-то доказать, что мы что-то делаем». Форма без содержания.
Вот, например, такая зарисовка. Диалог между двумя госслужащими.
— Откуда у вас такие данные?
— С официального сайта ведомства.
— Но вы же понимаете, что они не соответствуют действительности?
— Мне платят не за то, чтобы я тут что-то понимал.
Антикоррупционных угроз никто не боится. Например, недавно одного руководителя среднего звена в госкомпании обвинили в коррупции и уволили по личному указу президента. Через какое-то время наблюдаю его среди чиновников одного из ведомств, он спокойненько теперь там работает. Видимо, антикоррупционная чистка была проделана для вида.
Однажды в одной госкомпании должно было состояться важное совещание на тему антикоррупционных рисков. Собрались все члены правления. Сидят. Ждут, пока самый главный заговорит. Самый главный грозно поглядывает по сторонам, поправляет микрофон, только открывает рот, чтобы произнести речь, как раздается непонятный, противный звук и повторяется. Все понимают, что это пищит какое-то устройство. Все в замешательстве. Вызывают инженеров, администраторов здания. Инженеры проверили все компьютеры, микрофоны. Администраторы проверили сигнализацию, пожарную тревогу, кондиционеры. Каждый проверил свою зону ответственности. Никто так и не смог выяснить, что пищит. Пришлось совещание отменить. Позже выяснилось, что это просто звонил будильник у самого главного. Часы с будильником на столе стояли. Его секретарь сразу поняла, в чем дело, но боялась проявить инициативу, ведь она наказуема. Так что борьбе с коррупцией может помешать даже будильник.
Мы в своих ведомствах сидим и пишем какие-то методические рекомендации для регионов. Зачем? Я ведь знаю, как там живут. Мое детство прошло в маленькой деревеньке на севере страны. Двадцать лет назад там были люди, потому что работал колхоз, работал завод в соседнем городке. Сейчас в деревне осталось четыре бабки и семья хромой алкоголички, которая отбирала у своей дочери деньги на ребенка. В итоге ребенок умер от голода и холода. У них в доме нет пола. Какие рекомендации? Там все воспринимается как приказ царя. По приказу были собраны люди на митинг на Поклонной горе: всех сотрудников одного из заводов в области взяли и привезли в Москву. Все только обрадовались — работать не надо. Еще и бутылку водки дали каждому.
Есть такой анекдот. Загнивающая русская ферма. Собрались животные на скотном дворе и обсуждают свою судьбу. Коровы говорят: «Уходить отсюда надо, пока целы. Крыша у коровника худая, дождем так и заливает». Лошади: «Корма нормального нет, солома вся гнилая. Невозможно так дальше жить, сматываться нужно». Остальные животные: «Да, да, уходим, сколько можно терпеть?!»
Собрались и пошли. А пес Шарик сидит на месте. У него все спрашивают: «Ты чего сидишь? Пошли с нами». Шарик: «Да нет, у меня тут перспектива есть!» Животные: «Какая перспектива?! С голоду здесь сдохнешь. Или заболеешь и помрешь…» Шарик: «Я тут слышал, как хозяйка хозяину говорила: "…Если так дела и дальше пойдут, то всю зиму у Шарика хер сосать будем"».
Очень любят у нас в ведомстве этот анекдот.
Семен БУРД, бывший советник управления Федеральной антимонопольной службы, покинул госслужбу два месяца назад
Моих знакомых по Федеральной антимонопольной службе объявленная борьба с коррупцией в меньшей степени коснулась, потому что коррупция серьезная, масштабная все-таки не была замечена в ФАС. Федеральная антимонопольная служба стояла чуть-чуть в стороне от этих процессов, там довольно много честных людей, которые работали за идею. При этом тенденции были там не очень хорошие.
Это было, например, связано с законопроектами, которые рассматривались. Потому что Федеральная антимонопольная служба участвует в законотворческом процессе очень серьезно. И если раньше чиновники не боялись открыто высказываться против каких-то вещей, которые противоречат Конституции, Гражданскому кодексу, то уже после прихода Путина к власти, где-то летом, ближе к осени, наметилась тенденция, что люди стали опасаться высказывать свое мнение. Стали больше соглашаться с тем, что, например, прислано из правительства. И если там что-то не так и надо возражать, то уже не так активно возражали. Появились какие-то опасения. Ближе к концу года я ушел.
Это демонстрация силы, и смысл ее в психологическом терроре. Мы вас не будем сажать, но вы будете бояться выйти из дома.
Вообще боится, конечно, тот, кто занимается коррупцией. В ФАС был контроль за экономической концентрацией, и я видел, как бизнес-структуры обладают огромными активами в офшорных зонах. При этом производство товаров и услуг находится в России и не может быть успешным без покровительства со стороны чиновников. Предполагаю, что вот эти чиновники боятся очень. Те, кто не в ладах с законом, имеют, видимо, какие-то счета за рубежом, какую-то собственность. Вот у них страх, конечно, сильный.
Сейчас в Питере работаю с чиновниками из ЖКХ. И у них тоже страх, огромный. Вообще перед всем, что происходит. Они боятся отвечать на всякие запросы от граждан, от депутатов. Боятся любой просьбы предоставить информацию, расчеты, на основании которых они утверждают норматив на коммунальные услуги. У них начинается паника просто. Они готовы что угодно делать, но только не официально отвечать.
Они плохо работают, они это понимают. Если говорить конкретно по Питеру, они работают плохо, они при принятии региональных законов, например, нарушили федеральные. Ну, может, им конкретно на мои запросы страшно отвечать, потому что когда я пишу, я знаю, что делаю, ссылаюсь на судебную практику, на федеральное законодательство.
Еще чувствуется снижение профессионализма в органах власти. Причем это везде: это касается Министерства регионального развития, всего, что было с Говоруном (экс-глава ведомства ушел в отставку после критики со стороны Путина. — Ред.), Госстроем. Даже из сферы ЖКХ ушло очень много людей, которые этим раньше занимались, буквально еще год назад, полгода назад.
Профессионалы покидают постепенно госслужбу, очень тяжело стало держаться на ней. Это из-за той самой вертикали власти. Очень сложно подчиняться мнению вышестоящего. Как тот же Говорун, который обиделся на мнение Путина, и это идет все вниз: выговоры объявляются, люди лишаются премий. А ведь никто не знает, что у них зарплата небольшая. У меня в ФАС должность была — советник управления, это высокая должность, а я получал 22 тысячи рублей в месяц. С учетом всех премий на год выходило примерно 42 тысячи, ну не больше 50 с налогами. Начальник управления, дай бог, имеет миллион рублей в год. Ну это смешно.
Еще за такие деньги получать постоянно по голове, выговоры, взыскания какие-то — это совершенно неприятно.
Плюс контроль за деятельностью госструктур и чиновников усиливается. Отделы защиты информации и подобные им структуры активизировались во всех министерствах, ведомствах. Нарушать закон или еще что-то левое делать стало страшно.
А главное, нету единой государственной политики, совершенно не понимаешь, какой вектор. Что хотят от тебя наверху — совершенно непонятно. Сегодня они решили так, завтра они провели совещание и все это переиграли. Огромная проблема, что нет никакой стратегии развития, а поручения требуют выполнять срочно: вот вечером какой-то министр распорядился, все должны дать отзыв. Ты не спишь, не ешь, не идешь домой, ты должен хоть до 12 ночи написать, а когда ты написал, то к утру все уже по-другому.
И никто не может сказать, что же они хотят видеть в итоге. Либо они хотят видеть государственное регулирование еще более сильное. Либо они все-таки хотят конкуренции какой-то и рыночные отношения внедрить. Либо они хотят бороться с коррупцией. Либо они хотят ее усилить. Какие-то разные кланы, какие-то разные там наверху непонятные силы все время тянут канат: то в одну сторону, то в другую.
Ну в общем вектор понятен: все плохо, и все мы в тупике. И этот тупик из госслужбы виден лучше.
Сотрудник сферы образования, молодой преподаватель (пожелал остаться неназванным)
До какого-то момента я читал новости, просто чтобы быть в курсе. Неприятно, конечно, но мы все с детства привыкли, что в России нет хороших новостей. То, что сейчас пошло — по поводу третьего срока, «Болотки», всей оппозиционной движухи и всего того, что они там в Думе принимают, — я в какой-то момент вообще перестал понимать: это реально вообще все происходит?! У тебя срабатывает защитный механизм. Ты начинаешь этот страх как-то нивелировать, думать, что это ни фига не 37-й год. И вот тебя по этим качелям мотает: от полного отчаяния до момента, когда ты просто отказываешься в это верить, если ты не можешь с этим страхом что-то сделать. Включается такой блаженный дебилизм: «Все это не здесь и не со мной, это вот в интернете, я открываю интернет, и вот там вся эта бездна».
При всей уродливости путинского стиля правления мне раньше все-таки казалось, что у нас как у Хаксли. У Оруэлла люди контролируются через страх и боль, а у Хаксли — через наслаждения и через сытость. Но на третьем сроке все реально поменялось, им стало явно не до развлечений. Государство полезло в личную жизнь граждан, хотя ни при Ельцине, ни при первом Путине этого не было.
Страх сейчас — это даже не ощущение. Это знание, что все на крючке. В России же невозможно жить, не нарушая законы, здесь их слишком много, они регламентируют почти каждую сферу жизни. Уже ограничивают доступ к информации, появились реальные сроки за мыслепреступления. Ладно бы сажали каких-нибудь нацистов, которые хотят пить кровь с утра до вечера, но сажают-то интеллигентов в очках: в 2013 году кто-то написал в блоге про церковь, и ему назначили принудительное лечение. Это где-то на Севере, в Карелии было. Потом человека вроде отмазали, но сам факт: чувака затаскали по дуркам, потому что он что-то написал про Путина и про попов. Это вообще уже. Закрывайте тогда сразу все философские факультеты, все религиоведческие факультеты.
© Paramount Pictures
При этом поверить в полноценные репрессии мешает виртуальный характер всего российского государства. Вот оно как бы есть, а вот его как бы и нету. Принимаются законы, которые никто не исполняет: вот, например, они принимают закон об НКО. Все в истерике, у всех глаза на лбу. Потом через полгода вялые новости идут: ну, а че-то вроде и нету правоприменения. Вроде бы приняли, а вроде бы и хрен бы с ним. С геями, мне кажется, будет то же самое. В этом случае, правда, возникает вопрос: на хрена принимать законы, которые вы же сами не собираетесь исполнять?
Тут тебя и посещает мысль — все это такая демонстрация силы, и смысл у нее исключительно вот в этом психологическом терроре. «Мы вас не будем сажать, но вы все у нас будете бояться выйти из дома». Здесь еще играет роль то, что почти ничего из происходящего ты не можешь как-то понять и объяснить логически, не видно общего направления, куда все это движется. А ведь самый сильный страх возникает, именно когда ты не способен зафиксировать какие-то вещи, которые творятся, не в состоянии их правильно оценить и для себя сделать какой-никакой вывод. Не то что у тебя из-за этого страха рушится картина мира, но он тебя очень дезориентирует.
Уже давно появилось незнакомое ощущение, что изменился сам быт и уклад. Я не узнаю этот город, мой город уже не мой. По каждой станции метро слоняются отряды полицейских, в шеренгу от края до края платформы. Повсюду надзиратели, но количество насильственных преступлений все равно только растет. Как будто вся страна под следствием, и мы все в разработке. Тебе некуда деться в постели с толпой. Бесконечное винтилово, попадалово и принималово стало будничной картиной. Наглухо закрыта одна из центральных площадей города с памятником поэту Маяковскому просто потому, что туда нельзя ходить. Никого не волнует абсурдность этой ситуации? Все мы, свободные, безвредные люди, как будто попали в мучительный кошмар параноика.
Это ощущение конкретно усилилось после того, как вся оппозиционная движуха проникла в мой ближний круг, в мой твиттер, мои соцсети. Раньше я открывал «Контактик» и видел там фотографии своих бывших однокурсниц с пляжика. Потом я стал открывать «Контактик» и стал видеть конкретные ужасы, которые происходят на расстоянии одного рукопожатия. То есть террор проник в мою частную жизнь. Ну, какие варианты есть в этой ситуации? Разорвать все контакты? Я об этом, кстати, думал, но есть люди, с которыми я не готов разорвать связи даже ради собственного психического здоровья.
На работе про все это ничего не говорят. Я там с политикой вообще всего один раз сталкивался. У меня был шок в прошлом году, когда я впервые столкнулся с тем, как у нас всю эту карусель обеспечивают. В перерыве между занятиями ко мне зашел наш начальник отдела — такой человек-глыба, суровый, здоровый, «советский учитель-3000». И он в совершенно несвойственном ему стиле стеснительно начинает говорить: «Зайдите ко мне после урока». Я практически сразу понял, о чем речь, еще когда он мне окольными путями начал объяснять, что нужно будет проголосовать по открепительному. Была очень неприятная, неловкая ситуация. Я вижу, что ему стыдно все это делать, все это говорить, но при этом видно, что для него это вещь привычная, что это не в первый раз происходит. Я незадолго до этого читал как раз в Твиттере про карусельщиков, и меня аж ярость брала. Но когда сам столкнулся, я даже растерялся. Ему стыдно, мне стыдно. Такое ощущение, что мы сидим в луже дерьма, этим дерьмом обмазываемся и еще извиняемся друг перед другом. Он еще пытался продвинуть мысль, типа «один за всех, и все за одного»: «Если ты не пойдешь, то проблемы будут у всех». Какая-то круговая порука. Я тогда отказался, и самое главное, что мне за это даже ничего не было. После этого я понял, что все это несчастное учительское сословие — настоящие заложники.
Сколько я здесь живу, я понимаю, что в России жизнь достаточно жуткая. Для меня никогда не было секретом, что в случае чего меня никто и никогда не защитит. Полиция, правоохранительные органы — это не у нас. Россия — это точно не та страна, где ты будешь кричать: «Police! На помощь! Police!» Однажды в Питере, ночью, зимой, мы поймали машину. Водитель выглядел довольно подозрительно, вел неаккуратно (представьте, какие в Питере зимой дороги). Затем остановил у места назначения, но из машины не выпустил и стал говорить неприятные вещи. Что он — сотрудник ФСБ. Как бы случайно открывшийся бардачок показал наличие у ночного таксиста пистолета. Сотрудник ФСБ каким-то отстраненным голосом стал пересказывать содержание романа «Человек, который смеется» и задавать довольно странные вопросы. Посидите как-нибудь с явно невменяемым товарищем в машине, глядя на его огнестрельное оружие. Запомнится.
Мы находимся в ситуации, когда мы несемся по адской русской дороге на заднем сиденье довольно ненадежных «Жигулей», как заложники, а за рулем сидит лихач-ворюга, его багажник набит краденым добром, он гонит так, что дымятся покрышки, перестраивается из ряда в ряд и выезжает на встречку. Такой пацанский стиль вождения, который кончается крестом на обочине. Вот я в этой братской могиле лежать не желаю, и приходится выпрыгивать из машины любой ценой и на полном ходу. Потому что любое государство — это машина, которой должен управлять высококвалифицированный, здоровый и спокойный пилот.
Короче, я решил ехать. В принципе, мне всегда хотелось пожить в других странах, но теперь у меня к этому немного другие причины. Страх стал эмоциональным стимулятором. Здесь ты абсолютно ни от чего не защищен. Самое лучшее, что ты можешь сделать, — это получить паспорт другого государства. Вот с ним можешь жить в России сколько хочешь.
Актер «Театра.doc», играет в спектакле «Час восемнадцать» (пожелал остаться неназванным)
Как правило, для самих актеров театр работает двумя способами. Первый — это выгородка. Многие воспринимают театр как выгородку, в том числе и политическую. Это как зона очень узких рамок, внутри которых — полная свобода, в том числе от пугающих, устрашающих вещей.
Другое дело — это люди, которые завязаны на политические спектакли. Возьму для примера «Час восемнадцать», в котором я сам занят (спектакль о деле Магнитского. — Ред.). Не могу сказать, что на гастролях или когда мы предоставлены надолго друг другу, мы много разговариваем о том, какое наше государство, «как уморили, гады, Магнитского». Нет. Но мы обсуждаем последние новости по делу и время от времени докидываем последние документы. Это часть нашей работы как работы с текстом в «Театре.doc». Нет никакого страха, есть ярость. Никто, конечно, никого не боится.
Время от времени на спектакле «Час восемнадцать» в связи с тем, что там упоминаются судья Криворучко, следователь Следственного комитета при МВД Сильченко, доктор Александра Гаусс из «Матросской тишины», появляются такие люди, которые могут быть юристами, а могут быть людьми, которые… Некоторые из них сидят и что-то записывают.
Мне рассказывали, что в свое время был такой спектакль «Трезвый пиар». «Театр.doc» основывался на вербатимных интервью, где говорилось про выборы в регионах, про то, что администрация президента хотела и так далее. И тут уже стали появляться люди, у которых звание было написано на лице. Говорят, что одного из них, когда он чуть ли не на репетицию пришел, спросили: «А вы кто?» На это он показал корочку и сказал, что он имеет право сюда ходить. Сказал, что никак не помешает и что просто хочет посмотреть. И он записывал, что происходит. Думаю, они следили, чтобы не сказали лишнего.
Нужно разделять страх и тревогу. Страх — это более конкретная вещь, а тревога безотчетна. Мне кажется, что неуверенность в людях должно поселить именно «Болотное дело». Понятно, что активистов они хотят попугать. Но мне кажется, что объектом воздействия являются те 20 тысяч человек, которые остались тогда на площади смотреть на все это. Потому что 20 тысяч — это уже социологически важная цифра. Им хотят показать: «Ты приходил? Ты оборзел? Смотри, что бывает с такими, как ты». Это как показательный расстрел одного из. Примерно такая же вещь по своей интенции, но не по силе.
У художественного руководителя была идея сделать спектакль о «Болотном деле». Но она была именно на уровне идеи. Мы ее обсуждаем, возвращаемся к ней. Нужно это проработать на уровне театра: причины, следствия, обстоятельства, мотивации героев… Это нужно садиться и делать. Но для этого нужны ракурс, персонаж, вещь. А в общественном сознании это пока вещь такая очень покатая: «с одной стороны», «но с другой стороны…», «людей вынудили», «но они били ментов по голове».
В «Театре.doc» есть такое направление, как «свидетельский театр», — в Европе это одно из самых развивающихся, самых цветущих направлений сейчас. Я не помню, возможно, мы делали такое по 6 мая. Были спектакли по 5 декабря, но они были на очень суровую нитку сделаны: глава «Митинг«, глава «Задержание», «Суд», «Изолятор», «Свобода». И людей, свидетелей, по этим пяти главам расставляли. Через две недели, а, нет, через 15 суток это было после митинга, мы как раз всех забрали из изолятора и привезли в театр.
Да, раньше пространство свободы, поле вариантов поведения было гораздо шире. Вот ты вышел пятого на площадь, и ты знал, что тебе грозит… ну, фигня какая-то.
А сейчас у меня ощущение не страха, а такого зажима, как когда сидишь в одной позе. Даже в мышцах есть такое напряжение. У меня ощущение, что ушла некоторая плавность моих движений, причем не только даже в физическом смысле. Я как будто сижу в напряжении всегда, и мне кажется, что общество тоже сидит в этом напряжении. У меня есть чувство, что люди стали перемещаться по политическому полю как по неблагополучному району. То есть за пивом мы все равно сходим, но надо поосторожнее идти через двор, потому что там сидят гопнички, как бы не привязались…
Алексей ГРАЖДАНКИН, заместитель директора Левада-центра
Чем больше неопределенности, тем больше страхов. А эта неопределенность может возникнуть при скептической оценке окружающей среды. Когда в обществе появляется некоторая неуверенность, неясность того, какое будущее ожидает те или иные социальные группы, — в этих социальных группах в силу неопределенности усиливаются страхи. Когда в обществе начинают закручивать гайки и ужесточаются наказания — в принципе, это, конечно, тоже потенциальные условия для возникновения страха.
Но надо понимать, что мы часто обращаем больше внимания на жизнь элитных слоев. Сегодняшний страх может касаться элит — властных кругов, околовластных структур и представителей условной оппозиции, то есть людей, которые недовольны сложившейся ситуацией. Но подавляющее большинство российского населения, 85% граждан, живет совершенно другой жизнью, вне тех проблем, которыми живут элиты. У них тоже есть свое беспокойство, страхи, но природа их совсем иная.
© tebyan.net
События, которые происходят в течение последних двух лет, свидетельствуют о том, что прежняя система путинской вертикальной власти сейчас переживает некоторые проблемы, а значит, возможны некоторые изменения правил игры. Об этом говорят и законы, которые требуют от чиновников избавляться от собственности зарубежной, и начавшаяся чистка элит.
Все эти люди (и политики, и те, чьи взгляды расходятся с официальными) высказываются прежде всего в медиасреде. Как это всегда бывает в замкнутых пространствах — страх может привести к панике, поскольку страх обладает аккумулирующим эффектом: если я сам опасаюсь чего-то и если мой ближний изнывает от того же беспокойства, то уровень моего собственного страха повышается. Поэтому медиасреда является средством для разносчика этих страхов.
Но никакого страхометра пока не изобрели. Можно, имея информацию о людях, выезжающих за рубеж, получить некие объективные данные об уровне беспокойства: люди беспокоятся, и это выводит их за пределы страны. Объективным показателем страха может быть объем средств, выведенных за рубеж. Показателем страха может быть некоторый уровень самоцензуры, который есть в обществе, но его тоже трудно измерить.
Можно найти какую-то систему социологических показателей и, регулярно тестируя респондентов, пытаться выявить накал этих страхов. Но поскольку мы в Левада-центре своими опросами охватываем как раз то население, которое мы тут вынесли за скобки, я думаю, что через эту основную массу увидеть уровень страха будет довольно сложно.
Мария БАРОНОВА, фигурантка уголовного дела о массовых беспорядках на Болотной площади, с лета прошлого года находится под подпиской о невыезде
Мне часто говорят: «Тебе, наверно, страшно попасть в тюрьму?» Но мне, честно, совсем не страшно попасть в тюрьму. Потому что фактически я занимаюсь самообманом. Я вообще стараюсь сделать так, как будто бы все не со мной.
В условиях существования в репрессивном режиме жизнь очень сильно меняется. Мне обидно за тех ребят, которые сидят, мне физически неприятно, что я не могу выехать из Москвы и не вижу линию горизонта. Здесь главное не винить никого, не завидовать тем, кто может выезжать за пределы Москвы, не беситься, когда тебя кто-то приглашает на международную конференцию. Не поддаваться призывам уехать и сбежать. Я лично понимаю, что я не смогу жить жизнью политического беженца. Политический беженец чем должен заниматься? Всю жизнь сидеть тихо. Он больше не может заниматься тем, чем он занимался, ему находят работу, и вот он сидит и работает библиотекарем. Но ты должен полностью изменить свою жизнь и начать ее заново, что, конечно же, мне совершенно неинтересно. Нужно просто лучше контролировать свою жизнь. Больше заниматься спортом, меньше пить алкоголя и не подвергать свою психику дополнительной опасности, потому что иначе можно просто свихнуться. Объективно слететь с катушек.
Атмосфера страха возникает постепенно. В какой-то момент ты просто сидишь в «Жан-Жаке» и, попивая «Шабли», читаешь про очередной обыск. И если еще полгода назад обыски были чем-то жутким, то теперь они стали чем-то обыденным: «Ну обыски. И чего? Прикольно». Однажды ты открываешь журнал The New Times и в нем находишь советы «Как вести себя при обыске», типа, «мы начинаем серию историй в нашем журнале о том, как себя вести со следственными органами при обыске». А ведь это журнал, который читает интеллигенция, какая-то часть синих воротничков и белых воротничков, офисных работников.
Ощущение страха возникает, когда ты откладываешь в сторону свой любимый айфончик, потому что думаешь, что тебя прослушивают. Ты не все говоришь, ты начинаешь говорить уклончиво. Люди, которые полгода назад предлагали тебе в нескольких местах должность исполнительного директора, очень аккуратно просят тебя: «Вот тебе маленькая работа переводчика на фриланс, только, пожалуйста, не говори, что ты была в нашем офисе». Причем это люди либеральные, которые очень хотят тебе помочь. Они все понимают, но они боятся, что завтра работу потеряют уже они. Людям не нужны никакие звонки, они сами пытаются сделать так, чтобы тебя и твоей фамилии рядом с ними не появлялось.
Хотя бывают и прямые угрозы. Летом мне угрожали органы опеки, что они отнимут ребенка. И вот это было очень страшно — то, что какие-то люди могут прийти к тебе и помешать благополучию твоей семьи. Был еще как-то звонок на кафедру (Баронова учится в магистратуре в Высшей школе экономики. — Ред.): «Я такой-то сержант, Мария Баронова задержана с наркотиками». А я в этот момент сижу на кафедре. И по телефону начинают вымогать деньги, чтобы меня отпустили без скандалов. Естественно, сотрудники университета раздражаются от таких звонков.
Вам нужны другие таблетки. Я вам не то прописала. Я-то решила, что вам все это кажется.
Где-то через десять дней после кампании по Крымску меня откровенно начали преследовать. Государство просто не переносит какие-либо попытки показать ему, что оно не в состоянии делать то, что должно. Кто-то явно не хотел, чтобы я жила в своей квартире: постоянно выбивало лампочки, какие-то люди за мной ходили. Пришлось съехать на новое место. Удалось найти квартиру в центре, как я хотела: абсолютно белые стены, никакой мебели, хотя это крайне редкий вариант для центра города, и еще за нормальные деньги. Как выяснилось впоследствии, квартира пользуется дурной славой: несколько лет назад здесь кого-то убили, мне соседи рассказывали, причем у всех подробности совершенно разные. Собственно, поэтому такой свежий ремонт. Хозяева очень долго не могли найти жильцов для этой квартиры, а потом я сюда въехала. Меня вообще все устраивает. И потом, в других квартирах от меня хозяева сами отказывались.
Пугает, что вместо реальной жизни и каких-то нормальных вещей вроде работы мы все заменили обсуждениями обысков, того, как себя вести с любыми «погонниками», будь то оперативники МВД или оперативники ФСБ. Мы стали общаться с большим количеством людей, с которыми мы вообще не должны общаться. Мой следователь до «Болотного дела» вел в своей Тверской области в основном 105-ю статью: сплошные висяки у него были, старые нераскрытые убийства, разложившиеся трупы. Вот когда ты с этими людьми сталкиваешься, ты реально начинаешь думать, что страна идет куда-то не туда. Нет причин, по которым мы с этими людьми должны были бы оказаться за одним столом: они же должны заниматься уголовниками, реальными уголовниками. Причем нет никакой надежды, что этим следователям захочется потом снова заниматься убийствами. Вести «Болотное дело», сидя в главном здании Следственного комитета, гораздо приятнее, чем заниматься маньяками. Так что надеяться, что они сами что-то поймут, совершенно бессмысленно.
Чего я реально боюсь — это того, что моя жизнь окажется бесполезной, вот это будет очень обидно. В какой-то момент ты понимаешь, что больше не можешь заниматься никакими интересными, привычными делами. Ничем вообще. И ты начинаешь впадать в депрессию.
Суицидальные настроения действительно периодически появляются. Никогда раньше их не было, а теперь они появляются, потому что ты понимаешь, что очень надолго застрял в какой-то абсолютно безнадежной и бесполезной ситуации. Смерть Долматова для меня была очень шокирующей, очень. Еще ведь была статья Кашина про то, что Долматов правильно сделал, что уехал, а тут… Полное ощущение, что в любом месте ты столкнешься с государственной машиной, которая абсолютно бессмысленна и тупа.
Психологами меня не наебешь. Первый же психолог меня отправил к психиатру. В отличие от психологов они выписывают таблетки, которые помогают как-то организовать день и вообще держать ситуацию под контролем.
Когда я пришла к психиатру и рассказала ему, что у меня в жизни происходит, психиатр подумал, что я вру. Я рассказала ему, что за мной следят, что меня выселили из квартиры, что надписи на дверях появляются, звонки ночью, угрожают жизни, убить угрожают, угрожают отнять ребенка. Когда каждый день сталкиваешься с такими ситуациями, хочется снять комедию абсурда. Рассказала про «эшников», эфэсбэшников, про СК, про Путина, и вот, говорю, еще бойфренд бросил меня, так он был задерган ситуацией общей, и я много плачу теперь. «Хотите ли вы покончить с собой?» — «Нет, не хочу я покончить с собой, но достаточно сложно стало следить за жизнью». Я говорю: главная проблема в том, что меня бросил бойфренд, и мне бы таблеточек, чтобы не хотелось ему позвонить. Психиатр решила, что у меня мания преследования, паранойя. А потом она просто погуглила и на следующем приеме уже сказала: «Вам нужны другие таблетки. Я вам не то прописала. Я-то решила, что вам все это кажется».
А у них, если всё-таки верить тексту, никаких вариантов уже нет. Финиш. Потому что ставки другие. Не на жизнь, а на жизни. Отсюда и круговая порука. Вывод какой напрашивается, сами понимаете. Я писать не буду, а то ещё обвинят меня в призыве к свержению строя. Но все и так понимают, о чем идет речь. Энжойте.
Илья ПОНОМАРЕВ, депутат Госдумы, фракция «Справедливая Россия»
Первые месяцы после Болотной площади среди депутатов Госдумы было реальное смятение. Люди ожидали, что что-то такое может произойти прямо сейчас: если даже не сразу режим падет, то что-то другое точно случится. Потом начался период релакса и реванша: «слабака Медведева убрали, Путин возвращается, теперь все будет по-старому». Было такое мрачное удовлетворение, что не поддались панике, на правильную лошадь поставили.
Два месяца после президентских выборов был отходняк, но после 6 мая завеяло уже насильственной революцией. Ощущение было, что это будет кровавый сценарий. В Думе началась истеричная реакция. Пустая Москва в день инаугурации на всех впечатление произвела гнетущее — начальство само боится, значит… Но с дела Гудкова (справедливоросса Геннадия Гудкова, осенью он был лишен мандата депутата Госдумы. — Ред.) началась истерика другого рода. Страх этой кровавой революции ушел, ощущения, что «нас сейчас на штыках вынесут», больше не было. Зато пришло опасение за свое личное благополучие. Люди стали думать, что руководство заметалось, делает ошибки.
Вот пример. Один из депутатов-единороссов — фигурант списка «Золотых кренделей», но мужик по-человечески неплохой, бывший офицер. Последние несколько лет он возглавлял местное отделение «Единой России» в одном из регионов и был председателем совета директоров одной из компаний. Попал в список наших «Золотых кренделей», что называется, как кур в ощип: вовремя не выписался из своего совета директоров. Попал конкретно — по закону это стопроцентное лишение мандата. Я к нему подошел на днях и сказал: «У меня очередная порция материалов по тебе, будет публикация. Сделать уже ничего нельзя, просто захотел тебя по-человечески предупредить. Может быть, ты хоть к этому подготовишься». Он мне говорит: «Ну, публикуй, что ж тут делать. Я знаю, как на это ответить, потому что моей вины в этом нету, ты же знаешь, так получилось. Ты ж понимаешь, я же первый созыв депутат, я в этом еще ничего не понимаю, вы тут, типа, опытные, а я вот попал».
© J. Astra Brinkmann
И дальше он пошел жаловаться на жизнь: «Я вообще не понимаю, зачем я это сделал, зачем пошел в эти депутаты. Мне приказали за два месяца до выборов, сказали, мол, пойдешь в Думу. Я сказал: "Надо — значит, надо". Ну, я был в своем городе, в бюджетном комитете, выбивал деньги из Москвы, занимался полезной работой, меня все уважали, мной сын гордился. А сейчас — сына в школе избили, сказали, что он сын жулика и вора. Я не могу приехать в свой город, меня даже жена начинает пилить: "Куда ты полез, да зачем ты в этой партии, да зачем ты в этой Думе, да нашу семью перестали уважать"».
Я ему говорю: «Ты ж понимаешь, что все это не игрушки, ты же голосуешь за эти законы, твоя подпись под этим всем стоит». — «Ну что ты мне говоришь, я все понимаю, но это же работа такая». И таких людей в смятенных чувствах в Думе целый ряд.
Другой пример. Один из самых старых депутатов Государственной думы. Единоросс, считающий себя либералом. У меня с ним нормальные отношения, сотрудничали по нескольким важным для инноваторов законам. Надо сказать, что он терпеть не может Гудковых, а Гудкова-старшего вообще считает лицемером, потому что он, по мнению этого единоросса, реально занимался бизнесом. Но ко мне он хорошо относится, периодически подходит во время всяких заседаний и что-нибудь рассказывает.
И вот в Думе проходил закон о запрете иностранных счетов для чиновников. Когда мы всю эту тему затеяли с Железняком (единоросс Сергей Железняк, один из инициаторов запрета на зарубежные счета для чиновников. — Ред.), у меня еще тогда был разговор с этим единороссом, и он мне сказал, что если пройдет наш с Железняком вариант (уголовная ответственность за подачу недостоверной декларации), то это нормально, разумно. А если пройдет жесткий вариант Лысакова (запрет на владение любыми зарубежными активами, включая недвижимость. — Ред.), то, говорит мне этот депутат, «все, я слагаю мандат и ухожу из Думы». Он сказал примерно следующее: «Я не буду бегать от налоговой. Это все означает, что законную деятельность вести будет больше нельзя. Я это сказал всем: я это сказал Володину, я это сказал Медведеву, это все знают. Если проходит этот закон, я слагаю мандат и уезжаю из страны, потому что это вообще полный финиш». Я, кстати, думаю, он даже не шутил.
В пятницу, когда проходил первое чтение президентский вариант закона, он подошел и говорит: «Все это, конечно, кошмар и ужас». Я отвечаю: «Так это же ваши проводят». На что он мне сказал, что это свой мандат отрабатывает Яровая, которой вообще все равно, потому что она невменяемая и должна отработать мандат, переданный ей Медведевым (Ирине Яровой не хватило голосов для прохождения в Думу, и ей был передан освободившийся мандат Дмитрия Медведева. — Ред.). И еще он сказал, что попытается максимально изменить этот закон и другие подобные инициативы, внося поправки в последний день, когда это еще возможно, «чтобы ни одна сволочь не смогла помешать мне, апеллируя к партийной дисциплине». При этом в первом чтении он за законы проголосовал, то есть с концепцией согласился. Он объяснил: «Теперь все законы будут так, потому что в аппарате правительства все сошли с ума, с ними нормально работать нельзя, они все более и более наглые законы присылают, а если мы их отклоним в первом чтении — чего они, собственно, заслуживают, — то они пришлют их в еще более плохом варианте и еще заставят под ними подписаться всей фракцией как авторам. Как это было с "законом Димы Яковлева"».
Третий пример, тоже очень характерный. Позиция еще одного известного депутата, через комитет которого большинство этих говнозаконов проходило. Этот депутат висит у них на крючке: взял кредит какой-то большой на землю, а когда начался кризис, попал на маржин-колл. Так ему этот кредит списали, скажем так, но чуть-чуть не до конца, чтоб он был послушным. Вот он и послушный, проводит все эти законы. Он их проводит со слезами на глазах. Он очень грамотный юрист, у него личные взгляды абсолютно разумные. Я ему говорю: «Ну неужели вы не понимаете, что вы делаете?» А он мне отвечает: «Ну, вот время такое, делаем что можем, меняем в рамках возможного. Одна линия, одна тенденция должна быть».
Есть общее непонимание того, куда движется ситуация. Знать бы прикуп и как все будет через год-два… Мы постоянно общаемся между собой, и никто не знает, что будет происходить. Кто-то делает ставку на то, что власть будет неизменной, кто-то предполагает, что будут новые выборы. Если новые выборы, то все тогда должны думать, как, собственно, им переизбираться.
Что хотят от тебя наверху — совершенно непонятно.
Хотя ощущения, что вот, мол, депутатом больше не почетно быть, все-таки нет. Дискредитация произошла в достаточно узкой среде. Да, народ людей из власти всегда не любит, а депутат еще и не совсем понятно, чем занимается. Сколько Дума существует в Российской Федерации — всегда ее рейтинг доверия был самым низким среди всех властных институтов. Но статус депутата все равно довольно значительный, народ относится к нему как к большому начальнику — с пиететом и с уважением, хоть и без любви. Многие от этого не могут отказаться. Это такое наркотическое чувство. Но боятся, что сейчас Путин осознанно вешает всех собак на Госдуму, чтобы потом ее распустить, а самому сухим из воды выйти.
Еще многих депутатов оскорбляет то, что с ними больше не советуются, не спрашивают мнения представители исполнительной власти. Многие считают ошибочными те или иные решения, многие считают, что все это осознанно делается так, чтобы унизить парламентариев, чтобы продемонстрировать, что вы никто и звать вас никак. Полагаю, что многие так думают. Я даже предположил бы, что думает так большинство, но мало кто говорит про это вслух. И оппозиции тут даже проще — иллюзий меньше.
Сотрудник одного из федеральных ведомств (пожелал остаться неназванным)
Любопытный факт: многие госслужащие тоже хотят свалить, просто официально. К примеру, пытаются попасть в российское представительство за рубежом.
Одной моей знакомой настолько все равно, куда ехать, что она продала свой бизнес в России, забила на свою семью и собирается ехать в Африку, лишь бы не оставаться в России. В будни она чиновник, на выходных ходит на митинги, пишет комментарии на «Эхе Москвы», поддерживает инициативы «Новой газеты» и репостит оппозиционные шуточки в Facebook. И главный ее ночной кошмар — что начальник положит перед ней распечатанную ленту из Facebook и скажет: «Не видать тебе Африки».
В чиновничьих кругах никто ни за что не хочет отвечать. Не хочет принимать на себя ответственность. Чиновники очень боятся СМИ, огласки. Все перестраховываются. Не дай бог привлечь лишнее внимание — причем не только СМИ, но и начальства. Из-за того, что руководители среднего звена боятся задать уточняющие вопросы, подчиненные выполняют никому не нужную, бессмысленную работу.
© synnasverden.com
Впрочем, иногда работа специально делается только для того, чтобы «хоть как-то доказать, что мы что-то делаем». Форма без содержания.
Вот, например, такая зарисовка. Диалог между двумя госслужащими.
— Откуда у вас такие данные?
— С официального сайта ведомства.
— Но вы же понимаете, что они не соответствуют действительности?
— Мне платят не за то, чтобы я тут что-то понимал.
Антикоррупционных угроз никто не боится. Например, недавно одного руководителя среднего звена в госкомпании обвинили в коррупции и уволили по личному указу президента. Через какое-то время наблюдаю его среди чиновников одного из ведомств, он спокойненько теперь там работает. Видимо, антикоррупционная чистка была проделана для вида.
Однажды в одной госкомпании должно было состояться важное совещание на тему антикоррупционных рисков. Собрались все члены правления. Сидят. Ждут, пока самый главный заговорит. Самый главный грозно поглядывает по сторонам, поправляет микрофон, только открывает рот, чтобы произнести речь, как раздается непонятный, противный звук и повторяется. Все понимают, что это пищит какое-то устройство. Все в замешательстве. Вызывают инженеров, администраторов здания. Инженеры проверили все компьютеры, микрофоны. Администраторы проверили сигнализацию, пожарную тревогу, кондиционеры. Каждый проверил свою зону ответственности. Никто так и не смог выяснить, что пищит. Пришлось совещание отменить. Позже выяснилось, что это просто звонил будильник у самого главного. Часы с будильником на столе стояли. Его секретарь сразу поняла, в чем дело, но боялась проявить инициативу, ведь она наказуема. Так что борьбе с коррупцией может помешать даже будильник.
Мы в своих ведомствах сидим и пишем какие-то методические рекомендации для регионов. Зачем? Я ведь знаю, как там живут. Мое детство прошло в маленькой деревеньке на севере страны. Двадцать лет назад там были люди, потому что работал колхоз, работал завод в соседнем городке. Сейчас в деревне осталось четыре бабки и семья хромой алкоголички, которая отбирала у своей дочери деньги на ребенка. В итоге ребенок умер от голода и холода. У них в доме нет пола. Какие рекомендации? Там все воспринимается как приказ царя. По приказу были собраны люди на митинг на Поклонной горе: всех сотрудников одного из заводов в области взяли и привезли в Москву. Все только обрадовались — работать не надо. Еще и бутылку водки дали каждому.
Есть такой анекдот. Загнивающая русская ферма. Собрались животные на скотном дворе и обсуждают свою судьбу. Коровы говорят: «Уходить отсюда надо, пока целы. Крыша у коровника худая, дождем так и заливает». Лошади: «Корма нормального нет, солома вся гнилая. Невозможно так дальше жить, сматываться нужно». Остальные животные: «Да, да, уходим, сколько можно терпеть?!»
Собрались и пошли. А пес Шарик сидит на месте. У него все спрашивают: «Ты чего сидишь? Пошли с нами». Шарик: «Да нет, у меня тут перспектива есть!» Животные: «Какая перспектива?! С голоду здесь сдохнешь. Или заболеешь и помрешь…» Шарик: «Я тут слышал, как хозяйка хозяину говорила: "…Если так дела и дальше пойдут, то всю зиму у Шарика хер сосать будем"».
Очень любят у нас в ведомстве этот анекдот.
Семен БУРД, бывший советник управления Федеральной антимонопольной службы, покинул госслужбу два месяца назад
Моих знакомых по Федеральной антимонопольной службе объявленная борьба с коррупцией в меньшей степени коснулась, потому что коррупция серьезная, масштабная все-таки не была замечена в ФАС. Федеральная антимонопольная служба стояла чуть-чуть в стороне от этих процессов, там довольно много честных людей, которые работали за идею. При этом тенденции были там не очень хорошие.
Это было, например, связано с законопроектами, которые рассматривались. Потому что Федеральная антимонопольная служба участвует в законотворческом процессе очень серьезно. И если раньше чиновники не боялись открыто высказываться против каких-то вещей, которые противоречат Конституции, Гражданскому кодексу, то уже после прихода Путина к власти, где-то летом, ближе к осени, наметилась тенденция, что люди стали опасаться высказывать свое мнение. Стали больше соглашаться с тем, что, например, прислано из правительства. И если там что-то не так и надо возражать, то уже не так активно возражали. Появились какие-то опасения. Ближе к концу года я ушел.
Это демонстрация силы, и смысл ее в психологическом терроре. Мы вас не будем сажать, но вы будете бояться выйти из дома.
Вообще боится, конечно, тот, кто занимается коррупцией. В ФАС был контроль за экономической концентрацией, и я видел, как бизнес-структуры обладают огромными активами в офшорных зонах. При этом производство товаров и услуг находится в России и не может быть успешным без покровительства со стороны чиновников. Предполагаю, что вот эти чиновники боятся очень. Те, кто не в ладах с законом, имеют, видимо, какие-то счета за рубежом, какую-то собственность. Вот у них страх, конечно, сильный.
Сейчас в Питере работаю с чиновниками из ЖКХ. И у них тоже страх, огромный. Вообще перед всем, что происходит. Они боятся отвечать на всякие запросы от граждан, от депутатов. Боятся любой просьбы предоставить информацию, расчеты, на основании которых они утверждают норматив на коммунальные услуги. У них начинается паника просто. Они готовы что угодно делать, но только не официально отвечать.
Они плохо работают, они это понимают. Если говорить конкретно по Питеру, они работают плохо, они при принятии региональных законов, например, нарушили федеральные. Ну, может, им конкретно на мои запросы страшно отвечать, потому что когда я пишу, я знаю, что делаю, ссылаюсь на судебную практику, на федеральное законодательство.
Еще чувствуется снижение профессионализма в органах власти. Причем это везде: это касается Министерства регионального развития, всего, что было с Говоруном (экс-глава ведомства ушел в отставку после критики со стороны Путина. — Ред.), Госстроем. Даже из сферы ЖКХ ушло очень много людей, которые этим раньше занимались, буквально еще год назад, полгода назад.
Профессионалы покидают постепенно госслужбу, очень тяжело стало держаться на ней. Это из-за той самой вертикали власти. Очень сложно подчиняться мнению вышестоящего. Как тот же Говорун, который обиделся на мнение Путина, и это идет все вниз: выговоры объявляются, люди лишаются премий. А ведь никто не знает, что у них зарплата небольшая. У меня в ФАС должность была — советник управления, это высокая должность, а я получал 22 тысячи рублей в месяц. С учетом всех премий на год выходило примерно 42 тысячи, ну не больше 50 с налогами. Начальник управления, дай бог, имеет миллион рублей в год. Ну это смешно.
Еще за такие деньги получать постоянно по голове, выговоры, взыскания какие-то — это совершенно неприятно.
Плюс контроль за деятельностью госструктур и чиновников усиливается. Отделы защиты информации и подобные им структуры активизировались во всех министерствах, ведомствах. Нарушать закон или еще что-то левое делать стало страшно.
А главное, нету единой государственной политики, совершенно не понимаешь, какой вектор. Что хотят от тебя наверху — совершенно непонятно. Сегодня они решили так, завтра они провели совещание и все это переиграли. Огромная проблема, что нет никакой стратегии развития, а поручения требуют выполнять срочно: вот вечером какой-то министр распорядился, все должны дать отзыв. Ты не спишь, не ешь, не идешь домой, ты должен хоть до 12 ночи написать, а когда ты написал, то к утру все уже по-другому.
И никто не может сказать, что же они хотят видеть в итоге. Либо они хотят видеть государственное регулирование еще более сильное. Либо они все-таки хотят конкуренции какой-то и рыночные отношения внедрить. Либо они хотят бороться с коррупцией. Либо они хотят ее усилить. Какие-то разные кланы, какие-то разные там наверху непонятные силы все время тянут канат: то в одну сторону, то в другую.
Ну в общем вектор понятен: все плохо, и все мы в тупике. И этот тупик из госслужбы виден лучше.
Сотрудник сферы образования, молодой преподаватель (пожелал остаться неназванным)
До какого-то момента я читал новости, просто чтобы быть в курсе. Неприятно, конечно, но мы все с детства привыкли, что в России нет хороших новостей. То, что сейчас пошло — по поводу третьего срока, «Болотки», всей оппозиционной движухи и всего того, что они там в Думе принимают, — я в какой-то момент вообще перестал понимать: это реально вообще все происходит?! У тебя срабатывает защитный механизм. Ты начинаешь этот страх как-то нивелировать, думать, что это ни фига не 37-й год. И вот тебя по этим качелям мотает: от полного отчаяния до момента, когда ты просто отказываешься в это верить, если ты не можешь с этим страхом что-то сделать. Включается такой блаженный дебилизм: «Все это не здесь и не со мной, это вот в интернете, я открываю интернет, и вот там вся эта бездна».
При всей уродливости путинского стиля правления мне раньше все-таки казалось, что у нас как у Хаксли. У Оруэлла люди контролируются через страх и боль, а у Хаксли — через наслаждения и через сытость. Но на третьем сроке все реально поменялось, им стало явно не до развлечений. Государство полезло в личную жизнь граждан, хотя ни при Ельцине, ни при первом Путине этого не было.
Страх сейчас — это даже не ощущение. Это знание, что все на крючке. В России же невозможно жить, не нарушая законы, здесь их слишком много, они регламентируют почти каждую сферу жизни. Уже ограничивают доступ к информации, появились реальные сроки за мыслепреступления. Ладно бы сажали каких-нибудь нацистов, которые хотят пить кровь с утра до вечера, но сажают-то интеллигентов в очках: в 2013 году кто-то написал в блоге про церковь, и ему назначили принудительное лечение. Это где-то на Севере, в Карелии было. Потом человека вроде отмазали, но сам факт: чувака затаскали по дуркам, потому что он что-то написал про Путина и про попов. Это вообще уже. Закрывайте тогда сразу все философские факультеты, все религиоведческие факультеты.
© Paramount Pictures
При этом поверить в полноценные репрессии мешает виртуальный характер всего российского государства. Вот оно как бы есть, а вот его как бы и нету. Принимаются законы, которые никто не исполняет: вот, например, они принимают закон об НКО. Все в истерике, у всех глаза на лбу. Потом через полгода вялые новости идут: ну, а че-то вроде и нету правоприменения. Вроде бы приняли, а вроде бы и хрен бы с ним. С геями, мне кажется, будет то же самое. В этом случае, правда, возникает вопрос: на хрена принимать законы, которые вы же сами не собираетесь исполнять?
Тут тебя и посещает мысль — все это такая демонстрация силы, и смысл у нее исключительно вот в этом психологическом терроре. «Мы вас не будем сажать, но вы все у нас будете бояться выйти из дома». Здесь еще играет роль то, что почти ничего из происходящего ты не можешь как-то понять и объяснить логически, не видно общего направления, куда все это движется. А ведь самый сильный страх возникает, именно когда ты не способен зафиксировать какие-то вещи, которые творятся, не в состоянии их правильно оценить и для себя сделать какой-никакой вывод. Не то что у тебя из-за этого страха рушится картина мира, но он тебя очень дезориентирует.
Уже давно появилось незнакомое ощущение, что изменился сам быт и уклад. Я не узнаю этот город, мой город уже не мой. По каждой станции метро слоняются отряды полицейских, в шеренгу от края до края платформы. Повсюду надзиратели, но количество насильственных преступлений все равно только растет. Как будто вся страна под следствием, и мы все в разработке. Тебе некуда деться в постели с толпой. Бесконечное винтилово, попадалово и принималово стало будничной картиной. Наглухо закрыта одна из центральных площадей города с памятником поэту Маяковскому просто потому, что туда нельзя ходить. Никого не волнует абсурдность этой ситуации? Все мы, свободные, безвредные люди, как будто попали в мучительный кошмар параноика.
Это ощущение конкретно усилилось после того, как вся оппозиционная движуха проникла в мой ближний круг, в мой твиттер, мои соцсети. Раньше я открывал «Контактик» и видел там фотографии своих бывших однокурсниц с пляжика. Потом я стал открывать «Контактик» и стал видеть конкретные ужасы, которые происходят на расстоянии одного рукопожатия. То есть террор проник в мою частную жизнь. Ну, какие варианты есть в этой ситуации? Разорвать все контакты? Я об этом, кстати, думал, но есть люди, с которыми я не готов разорвать связи даже ради собственного психического здоровья.
На работе про все это ничего не говорят. Я там с политикой вообще всего один раз сталкивался. У меня был шок в прошлом году, когда я впервые столкнулся с тем, как у нас всю эту карусель обеспечивают. В перерыве между занятиями ко мне зашел наш начальник отдела — такой человек-глыба, суровый, здоровый, «советский учитель-3000». И он в совершенно несвойственном ему стиле стеснительно начинает говорить: «Зайдите ко мне после урока». Я практически сразу понял, о чем речь, еще когда он мне окольными путями начал объяснять, что нужно будет проголосовать по открепительному. Была очень неприятная, неловкая ситуация. Я вижу, что ему стыдно все это делать, все это говорить, но при этом видно, что для него это вещь привычная, что это не в первый раз происходит. Я незадолго до этого читал как раз в Твиттере про карусельщиков, и меня аж ярость брала. Но когда сам столкнулся, я даже растерялся. Ему стыдно, мне стыдно. Такое ощущение, что мы сидим в луже дерьма, этим дерьмом обмазываемся и еще извиняемся друг перед другом. Он еще пытался продвинуть мысль, типа «один за всех, и все за одного»: «Если ты не пойдешь, то проблемы будут у всех». Какая-то круговая порука. Я тогда отказался, и самое главное, что мне за это даже ничего не было. После этого я понял, что все это несчастное учительское сословие — настоящие заложники.
Сколько я здесь живу, я понимаю, что в России жизнь достаточно жуткая. Для меня никогда не было секретом, что в случае чего меня никто и никогда не защитит. Полиция, правоохранительные органы — это не у нас. Россия — это точно не та страна, где ты будешь кричать: «Police! На помощь! Police!» Однажды в Питере, ночью, зимой, мы поймали машину. Водитель выглядел довольно подозрительно, вел неаккуратно (представьте, какие в Питере зимой дороги). Затем остановил у места назначения, но из машины не выпустил и стал говорить неприятные вещи. Что он — сотрудник ФСБ. Как бы случайно открывшийся бардачок показал наличие у ночного таксиста пистолета. Сотрудник ФСБ каким-то отстраненным голосом стал пересказывать содержание романа «Человек, который смеется» и задавать довольно странные вопросы. Посидите как-нибудь с явно невменяемым товарищем в машине, глядя на его огнестрельное оружие. Запомнится.
Мы находимся в ситуации, когда мы несемся по адской русской дороге на заднем сиденье довольно ненадежных «Жигулей», как заложники, а за рулем сидит лихач-ворюга, его багажник набит краденым добром, он гонит так, что дымятся покрышки, перестраивается из ряда в ряд и выезжает на встречку. Такой пацанский стиль вождения, который кончается крестом на обочине. Вот я в этой братской могиле лежать не желаю, и приходится выпрыгивать из машины любой ценой и на полном ходу. Потому что любое государство — это машина, которой должен управлять высококвалифицированный, здоровый и спокойный пилот.
Короче, я решил ехать. В принципе, мне всегда хотелось пожить в других странах, но теперь у меня к этому немного другие причины. Страх стал эмоциональным стимулятором. Здесь ты абсолютно ни от чего не защищен. Самое лучшее, что ты можешь сделать, — это получить паспорт другого государства. Вот с ним можешь жить в России сколько хочешь.
Актер «Театра.doc», играет в спектакле «Час восемнадцать» (пожелал остаться неназванным)
Как правило, для самих актеров театр работает двумя способами. Первый — это выгородка. Многие воспринимают театр как выгородку, в том числе и политическую. Это как зона очень узких рамок, внутри которых — полная свобода, в том числе от пугающих, устрашающих вещей.
Другое дело — это люди, которые завязаны на политические спектакли. Возьму для примера «Час восемнадцать», в котором я сам занят (спектакль о деле Магнитского. — Ред.). Не могу сказать, что на гастролях или когда мы предоставлены надолго друг другу, мы много разговариваем о том, какое наше государство, «как уморили, гады, Магнитского». Нет. Но мы обсуждаем последние новости по делу и время от времени докидываем последние документы. Это часть нашей работы как работы с текстом в «Театре.doc». Нет никакого страха, есть ярость. Никто, конечно, никого не боится.
Время от времени на спектакле «Час восемнадцать» в связи с тем, что там упоминаются судья Криворучко, следователь Следственного комитета при МВД Сильченко, доктор Александра Гаусс из «Матросской тишины», появляются такие люди, которые могут быть юристами, а могут быть людьми, которые… Некоторые из них сидят и что-то записывают.
Мне рассказывали, что в свое время был такой спектакль «Трезвый пиар». «Театр.doc» основывался на вербатимных интервью, где говорилось про выборы в регионах, про то, что администрация президента хотела и так далее. И тут уже стали появляться люди, у которых звание было написано на лице. Говорят, что одного из них, когда он чуть ли не на репетицию пришел, спросили: «А вы кто?» На это он показал корочку и сказал, что он имеет право сюда ходить. Сказал, что никак не помешает и что просто хочет посмотреть. И он записывал, что происходит. Думаю, они следили, чтобы не сказали лишнего.
Нужно разделять страх и тревогу. Страх — это более конкретная вещь, а тревога безотчетна. Мне кажется, что неуверенность в людях должно поселить именно «Болотное дело». Понятно, что активистов они хотят попугать. Но мне кажется, что объектом воздействия являются те 20 тысяч человек, которые остались тогда на площади смотреть на все это. Потому что 20 тысяч — это уже социологически важная цифра. Им хотят показать: «Ты приходил? Ты оборзел? Смотри, что бывает с такими, как ты». Это как показательный расстрел одного из. Примерно такая же вещь по своей интенции, но не по силе.
У художественного руководителя была идея сделать спектакль о «Болотном деле». Но она была именно на уровне идеи. Мы ее обсуждаем, возвращаемся к ней. Нужно это проработать на уровне театра: причины, следствия, обстоятельства, мотивации героев… Это нужно садиться и делать. Но для этого нужны ракурс, персонаж, вещь. А в общественном сознании это пока вещь такая очень покатая: «с одной стороны», «но с другой стороны…», «людей вынудили», «но они били ментов по голове».
В «Театре.doc» есть такое направление, как «свидетельский театр», — в Европе это одно из самых развивающихся, самых цветущих направлений сейчас. Я не помню, возможно, мы делали такое по 6 мая. Были спектакли по 5 декабря, но они были на очень суровую нитку сделаны: глава «Митинг«, глава «Задержание», «Суд», «Изолятор», «Свобода». И людей, свидетелей, по этим пяти главам расставляли. Через две недели, а, нет, через 15 суток это было после митинга, мы как раз всех забрали из изолятора и привезли в театр.
Да, раньше пространство свободы, поле вариантов поведения было гораздо шире. Вот ты вышел пятого на площадь, и ты знал, что тебе грозит… ну, фигня какая-то.
А сейчас у меня ощущение не страха, а такого зажима, как когда сидишь в одной позе. Даже в мышцах есть такое напряжение. У меня ощущение, что ушла некоторая плавность моих движений, причем не только даже в физическом смысле. Я как будто сижу в напряжении всегда, и мне кажется, что общество тоже сидит в этом напряжении. У меня есть чувство, что люди стали перемещаться по политическому полю как по неблагополучному району. То есть за пивом мы все равно сходим, но надо поосторожнее идти через двор, потому что там сидят гопнички, как бы не привязались…
Алексей ГРАЖДАНКИН, заместитель директора Левада-центра
Чем больше неопределенности, тем больше страхов. А эта неопределенность может возникнуть при скептической оценке окружающей среды. Когда в обществе появляется некоторая неуверенность, неясность того, какое будущее ожидает те или иные социальные группы, — в этих социальных группах в силу неопределенности усиливаются страхи. Когда в обществе начинают закручивать гайки и ужесточаются наказания — в принципе, это, конечно, тоже потенциальные условия для возникновения страха.
Но надо понимать, что мы часто обращаем больше внимания на жизнь элитных слоев. Сегодняшний страх может касаться элит — властных кругов, околовластных структур и представителей условной оппозиции, то есть людей, которые недовольны сложившейся ситуацией. Но подавляющее большинство российского населения, 85% граждан, живет совершенно другой жизнью, вне тех проблем, которыми живут элиты. У них тоже есть свое беспокойство, страхи, но природа их совсем иная.
© tebyan.net
События, которые происходят в течение последних двух лет, свидетельствуют о том, что прежняя система путинской вертикальной власти сейчас переживает некоторые проблемы, а значит, возможны некоторые изменения правил игры. Об этом говорят и законы, которые требуют от чиновников избавляться от собственности зарубежной, и начавшаяся чистка элит.
Все эти люди (и политики, и те, чьи взгляды расходятся с официальными) высказываются прежде всего в медиасреде. Как это всегда бывает в замкнутых пространствах — страх может привести к панике, поскольку страх обладает аккумулирующим эффектом: если я сам опасаюсь чего-то и если мой ближний изнывает от того же беспокойства, то уровень моего собственного страха повышается. Поэтому медиасреда является средством для разносчика этих страхов.
Но никакого страхометра пока не изобрели. Можно, имея информацию о людях, выезжающих за рубеж, получить некие объективные данные об уровне беспокойства: люди беспокоятся, и это выводит их за пределы страны. Объективным показателем страха может быть объем средств, выведенных за рубеж. Показателем страха может быть некоторый уровень самоцензуры, который есть в обществе, но его тоже трудно измерить.
Можно найти какую-то систему социологических показателей и, регулярно тестируя респондентов, пытаться выявить накал этих страхов. Но поскольку мы в Левада-центре своими опросами охватываем как раз то население, которое мы тут вынесли за скобки, я думаю, что через эту основную массу увидеть уровень страха будет довольно сложно.
Мария БАРОНОВА, фигурантка уголовного дела о массовых беспорядках на Болотной площади, с лета прошлого года находится под подпиской о невыезде
Мне часто говорят: «Тебе, наверно, страшно попасть в тюрьму?» Но мне, честно, совсем не страшно попасть в тюрьму. Потому что фактически я занимаюсь самообманом. Я вообще стараюсь сделать так, как будто бы все не со мной.
В условиях существования в репрессивном режиме жизнь очень сильно меняется. Мне обидно за тех ребят, которые сидят, мне физически неприятно, что я не могу выехать из Москвы и не вижу линию горизонта. Здесь главное не винить никого, не завидовать тем, кто может выезжать за пределы Москвы, не беситься, когда тебя кто-то приглашает на международную конференцию. Не поддаваться призывам уехать и сбежать. Я лично понимаю, что я не смогу жить жизнью политического беженца. Политический беженец чем должен заниматься? Всю жизнь сидеть тихо. Он больше не может заниматься тем, чем он занимался, ему находят работу, и вот он сидит и работает библиотекарем. Но ты должен полностью изменить свою жизнь и начать ее заново, что, конечно же, мне совершенно неинтересно. Нужно просто лучше контролировать свою жизнь. Больше заниматься спортом, меньше пить алкоголя и не подвергать свою психику дополнительной опасности, потому что иначе можно просто свихнуться. Объективно слететь с катушек.
Атмосфера страха возникает постепенно. В какой-то момент ты просто сидишь в «Жан-Жаке» и, попивая «Шабли», читаешь про очередной обыск. И если еще полгода назад обыски были чем-то жутким, то теперь они стали чем-то обыденным: «Ну обыски. И чего? Прикольно». Однажды ты открываешь журнал The New Times и в нем находишь советы «Как вести себя при обыске», типа, «мы начинаем серию историй в нашем журнале о том, как себя вести со следственными органами при обыске». А ведь это журнал, который читает интеллигенция, какая-то часть синих воротничков и белых воротничков, офисных работников.
Ощущение страха возникает, когда ты откладываешь в сторону свой любимый айфончик, потому что думаешь, что тебя прослушивают. Ты не все говоришь, ты начинаешь говорить уклончиво. Люди, которые полгода назад предлагали тебе в нескольких местах должность исполнительного директора, очень аккуратно просят тебя: «Вот тебе маленькая работа переводчика на фриланс, только, пожалуйста, не говори, что ты была в нашем офисе». Причем это люди либеральные, которые очень хотят тебе помочь. Они все понимают, но они боятся, что завтра работу потеряют уже они. Людям не нужны никакие звонки, они сами пытаются сделать так, чтобы тебя и твоей фамилии рядом с ними не появлялось.
Хотя бывают и прямые угрозы. Летом мне угрожали органы опеки, что они отнимут ребенка. И вот это было очень страшно — то, что какие-то люди могут прийти к тебе и помешать благополучию твоей семьи. Был еще как-то звонок на кафедру (Баронова учится в магистратуре в Высшей школе экономики. — Ред.): «Я такой-то сержант, Мария Баронова задержана с наркотиками». А я в этот момент сижу на кафедре. И по телефону начинают вымогать деньги, чтобы меня отпустили без скандалов. Естественно, сотрудники университета раздражаются от таких звонков.
Вам нужны другие таблетки. Я вам не то прописала. Я-то решила, что вам все это кажется.
Где-то через десять дней после кампании по Крымску меня откровенно начали преследовать. Государство просто не переносит какие-либо попытки показать ему, что оно не в состоянии делать то, что должно. Кто-то явно не хотел, чтобы я жила в своей квартире: постоянно выбивало лампочки, какие-то люди за мной ходили. Пришлось съехать на новое место. Удалось найти квартиру в центре, как я хотела: абсолютно белые стены, никакой мебели, хотя это крайне редкий вариант для центра города, и еще за нормальные деньги. Как выяснилось впоследствии, квартира пользуется дурной славой: несколько лет назад здесь кого-то убили, мне соседи рассказывали, причем у всех подробности совершенно разные. Собственно, поэтому такой свежий ремонт. Хозяева очень долго не могли найти жильцов для этой квартиры, а потом я сюда въехала. Меня вообще все устраивает. И потом, в других квартирах от меня хозяева сами отказывались.
Пугает, что вместо реальной жизни и каких-то нормальных вещей вроде работы мы все заменили обсуждениями обысков, того, как себя вести с любыми «погонниками», будь то оперативники МВД или оперативники ФСБ. Мы стали общаться с большим количеством людей, с которыми мы вообще не должны общаться. Мой следователь до «Болотного дела» вел в своей Тверской области в основном 105-ю статью: сплошные висяки у него были, старые нераскрытые убийства, разложившиеся трупы. Вот когда ты с этими людьми сталкиваешься, ты реально начинаешь думать, что страна идет куда-то не туда. Нет причин, по которым мы с этими людьми должны были бы оказаться за одним столом: они же должны заниматься уголовниками, реальными уголовниками. Причем нет никакой надежды, что этим следователям захочется потом снова заниматься убийствами. Вести «Болотное дело», сидя в главном здании Следственного комитета, гораздо приятнее, чем заниматься маньяками. Так что надеяться, что они сами что-то поймут, совершенно бессмысленно.
Чего я реально боюсь — это того, что моя жизнь окажется бесполезной, вот это будет очень обидно. В какой-то момент ты понимаешь, что больше не можешь заниматься никакими интересными, привычными делами. Ничем вообще. И ты начинаешь впадать в депрессию.
Суицидальные настроения действительно периодически появляются. Никогда раньше их не было, а теперь они появляются, потому что ты понимаешь, что очень надолго застрял в какой-то абсолютно безнадежной и бесполезной ситуации. Смерть Долматова для меня была очень шокирующей, очень. Еще ведь была статья Кашина про то, что Долматов правильно сделал, что уехал, а тут… Полное ощущение, что в любом месте ты столкнешься с государственной машиной, которая абсолютно бессмысленна и тупа.
Психологами меня не наебешь. Первый же психолог меня отправил к психиатру. В отличие от психологов они выписывают таблетки, которые помогают как-то организовать день и вообще держать ситуацию под контролем.
Когда я пришла к психиатру и рассказала ему, что у меня в жизни происходит, психиатр подумал, что я вру. Я рассказала ему, что за мной следят, что меня выселили из квартиры, что надписи на дверях появляются, звонки ночью, угрожают жизни, убить угрожают, угрожают отнять ребенка. Когда каждый день сталкиваешься с такими ситуациями, хочется снять комедию абсурда. Рассказала про «эшников», эфэсбэшников, про СК, про Путина, и вот, говорю, еще бойфренд бросил меня, так он был задерган ситуацией общей, и я много плачу теперь. «Хотите ли вы покончить с собой?» — «Нет, не хочу я покончить с собой, но достаточно сложно стало следить за жизнью». Я говорю: главная проблема в том, что меня бросил бойфренд, и мне бы таблеточек, чтобы не хотелось ему позвонить. Психиатр решила, что у меня мания преследования, паранойя. А потом она просто погуглила и на следующем приеме уже сказала: «Вам нужны другие таблетки. Я вам не то прописала. Я-то решила, что вам все это кажется».
08.03
23:50
Поставить памятник
Допустим, городская (или областная) администрация решила выделить деньги на установление памятника в Нижнем Новгороде, и устроила опрос, собственно, кому? Кого бы вы выбрали?
23.01
08:45
Cкажи мне, что ты слушаешь...
В Новосибирске 24 февраля состоится фестиваль шансона с участием приглашенных исполнителей, приуроченный к 100-летию со дня рождения выдающегося советского пилота-аса, трижды Героя Советского Союза, маршала авиации Александра Покрышкина.
Мероприятие под названием "Крутое пике звезд шансона над сибирской тайгой" состоится при поддержке новосибирского регионального отделения партии "Единая Россия", сообщается на официальном сайте организации.
"Музыкальный жанр шансон воспитывает в своих слушателях чувство гражданственности, понимание и почитание таких понятий, как "родина", "честь", "мать", "друг", - подчеркнули в партии. Мэрия Новосибирска и правительство области одобрили проведение мероприятия.
В концертной программе примут участие 13 знаменитых шансонье, в том числе Виктор Петлюра, Ильдар Южный, Геннадий Жаров, Виталий Волк, Александр Юрпалов, Александр Звинцов, группа "Бутырка".
http://news.qip.ru/society/210214-v_novosibirske_jubilejj_apokryshkina_er_otmetit_festivalem_shansona?from=qip&utm_source=mainqip&utm_medium=cpc&utm_content=news_6&utm_campaign=mainnews_newsqip
Сразу оговоримся, что слово "шансон" в России понимают несколько иначе, чем во Франции. Это, вроде бы, все знают. То, что у нас теперь называется "шансоном", к творчеству, например, Вертинского, имеет слабое отношение.
Что касается аргументации носибирского регионального отделения "Партии жуликов и воров", то всё логично и закономерно: наша безкрайняя Родина - от Владимирского централа до Магадана - краше всего представлена для них в песнях отечественных "шансонье"…
Спалились.
Мероприятие под названием "Крутое пике звезд шансона над сибирской тайгой" состоится при поддержке новосибирского регионального отделения партии "Единая Россия", сообщается на официальном сайте организации.
"Музыкальный жанр шансон воспитывает в своих слушателях чувство гражданственности, понимание и почитание таких понятий, как "родина", "честь", "мать", "друг", - подчеркнули в партии. Мэрия Новосибирска и правительство области одобрили проведение мероприятия.
В концертной программе примут участие 13 знаменитых шансонье, в том числе Виктор Петлюра, Ильдар Южный, Геннадий Жаров, Виталий Волк, Александр Юрпалов, Александр Звинцов, группа "Бутырка".
http://news.qip.ru/society/210214-v_novosibirske_jubilejj_apokryshkina_er_otmetit_festivalem_shansona?from=qip&utm_source=mainqip&utm_medium=cpc&utm_content=news_6&utm_campaign=mainnews_newsqip
Сразу оговоримся, что слово "шансон" в России понимают несколько иначе, чем во Франции. Это, вроде бы, все знают. То, что у нас теперь называется "шансоном", к творчеству, например, Вертинского, имеет слабое отношение.
Что касается аргументации носибирского регионального отделения "Партии жуликов и воров", то всё логично и закономерно: наша безкрайняя Родина - от Владимирского централа до Магадана - краше всего представлена для них в песнях отечественных "шансонье"…
Спалились.
18.01
13:11
Фигурант "болотного дела" покончил с собой.
АМСТЕРДАМ, 18 января. Власти Нидерландов активно интересовались знаниями фигуранта"болотного дела", активиста "Другой России" Александра Долматова, покончившего с собой накануне. Об этом сообщила антифашист Денис Солопов, который проходил обвиняемым по делу о нападении на администрацию Химок в 2010 году и после этого получил убежище в Нидерландах.
По словам Солопова, после отказа в предоставлении убежища в Нидердандах Долматов впал в глубокую депрессию. До побега из России он был ведущим конструктором в ОАО "Корпорация "Тактическое ракетное вооружение"" (разработчик многоцелевых ракет) и имел доступ к гостайне третьего уровня (один из самых низких). Как оказалось, власти Нидерландов заинтересовались знаниями Долматова о российских военных технологиях.
"Он мне жаловался, что на интервью чиновники и силовики слишком активно и подробно расспрашивают его именно о работе. Александр говорил, что ничего не рассказывал",— цитирует Солопова "Коммерсант".
По словам члена "Другой России" Сергея Аксенова, соратник не раз говорил ему, что не собирается использовать свои знания для получения убежища. "Но он все равно боялся депортации, так как был уверен, что в ФСБ ему не поверят и сочтут предателем",— сказал он.
Напомним, Александр Долматов, обвиняемый в участии в беспорядках на Болотной площади в Москве 6 мая 2012 года, покончил жизнь самоубийством 17 января.
Как заявила журналист и правозащитник Оксана Челышева, ответственность за смерть оппозиционера полностью лежит на властях Нидерландов.
"Только что Гирт Атис, руководитель международной сети по борьбе с расизмом United, мне сообщил, что в деле Долматова были нарушены все возможные нормы. Его прошение об убежище было подкреплено доказательствами того, что в России его преследуют по политическим мотивам. Правозащитная организация Гирта нашла для него адвоката. Даже в случае первого негатива, что не является чем-то экстраординарным, Александру не должна была грозить высылка в Россию. Однако, его стали предупреждать о том, чтобы он собирал вещи", — написала Челышева.
"В прошлое воскресенье Александр совершил две попытки суицида в центре размещения беженцев. Его откачали и, несмотря на это, уже на следующий день отправили в депортационную тюрьму. Гирт сказал, что это было абсолютно незаконно, что адвокат не был уведомлен о попытках покончить с собой, совершенных в воскресенье. Мы не знаем, сколько еще попыток совершил Александр в закрытом центре для депортируемых, пока не закончил свою жизнь. Когда я сказала Гирту, что это — преступление, он ответил, что все, кто имел отношение к центрам для беженцев в Амстердаме и Роттердаме, совершили преступление", — отметила правозащитница
Подробнее: http://www.rosbalt.ru/main/2013/01/18/1082903.html
Если в двух словах - человек умер за свои убеждения. Не предал ни себя, ни родину. Александр Долматов. Давайте запомним это имя.
По словам Солопова, после отказа в предоставлении убежища в Нидердандах Долматов впал в глубокую депрессию. До побега из России он был ведущим конструктором в ОАО "Корпорация "Тактическое ракетное вооружение"" (разработчик многоцелевых ракет) и имел доступ к гостайне третьего уровня (один из самых низких). Как оказалось, власти Нидерландов заинтересовались знаниями Долматова о российских военных технологиях.
"Он мне жаловался, что на интервью чиновники и силовики слишком активно и подробно расспрашивают его именно о работе. Александр говорил, что ничего не рассказывал",— цитирует Солопова "Коммерсант".
По словам члена "Другой России" Сергея Аксенова, соратник не раз говорил ему, что не собирается использовать свои знания для получения убежища. "Но он все равно боялся депортации, так как был уверен, что в ФСБ ему не поверят и сочтут предателем",— сказал он.
Напомним, Александр Долматов, обвиняемый в участии в беспорядках на Болотной площади в Москве 6 мая 2012 года, покончил жизнь самоубийством 17 января.
Как заявила журналист и правозащитник Оксана Челышева, ответственность за смерть оппозиционера полностью лежит на властях Нидерландов.
"Только что Гирт Атис, руководитель международной сети по борьбе с расизмом United, мне сообщил, что в деле Долматова были нарушены все возможные нормы. Его прошение об убежище было подкреплено доказательствами того, что в России его преследуют по политическим мотивам. Правозащитная организация Гирта нашла для него адвоката. Даже в случае первого негатива, что не является чем-то экстраординарным, Александру не должна была грозить высылка в Россию. Однако, его стали предупреждать о том, чтобы он собирал вещи", — написала Челышева.
"В прошлое воскресенье Александр совершил две попытки суицида в центре размещения беженцев. Его откачали и, несмотря на это, уже на следующий день отправили в депортационную тюрьму. Гирт сказал, что это было абсолютно незаконно, что адвокат не был уведомлен о попытках покончить с собой, совершенных в воскресенье. Мы не знаем, сколько еще попыток совершил Александр в закрытом центре для депортируемых, пока не закончил свою жизнь. Когда я сказала Гирту, что это — преступление, он ответил, что все, кто имел отношение к центрам для беженцев в Амстердаме и Роттердаме, совершили преступление", — отметила правозащитница
Подробнее: http://www.rosbalt.ru/main/2013/01/18/1082903.html
Если в двух словах - человек умер за свои убеждения. Не предал ни себя, ни родину. Александр Долматов. Давайте запомним это имя.
17.01
23:34
Есть такое место в раю
где никто ничем не отмечен.
Люди стоят голые, чуть поотдаль.
И не задают вопросов.
Впрочем, иногда спрашивают, или кивают, мол, чо дальше?
А кругом только белый свет и ничо не понятно.
А нахуя чото понимать?
Рай же.
Или нет?
Тут-то ты и возвращаешься оземь.
Люди стоят голые, чуть поотдаль.
И не задают вопросов.
Впрочем, иногда спрашивают, или кивают, мол, чо дальше?
А кругом только белый свет и ничо не понятно.
А нахуя чото понимать?
Рай же.
Или нет?
Тут-то ты и возвращаешься оземь.
17.01
23:26
Что такое фашизм
Фашизм - это не голоса за чипедросию
Фашизм - это не обвинения в запротив Солженицына
Фашизм - это не запротив рпц и прочих сект
Фашизм - это не когда ты родила 2 раза и понимаешь, что жизнь кончилась, потому что (оставим в скобках)
Фашизм - это когда ты собственную несвободу, навязанную тебе членом, рублем или чем угодно, провозглашаешь как нечто светящееся, как жопа совкового пятака.
Но, простите, совковый пятак давно никому не нужен!
Так о чем ты, baby?
Фашизм - это не обвинения в запротив Солженицына
Фашизм - это не запротив рпц и прочих сект
Фашизм - это не когда ты родила 2 раза и понимаешь, что жизнь кончилась, потому что (оставим в скобках)
Фашизм - это когда ты собственную несвободу, навязанную тебе членом, рублем или чем угодно, провозглашаешь как нечто светящееся, как жопа совкового пятака.
Но, простите, совковый пятак давно никому не нужен!
Так о чем ты, baby?
17.01
10:04
Когда Милонов станет президентом, а Чаплин - председателем правительства...
- Не хочу я новости читать! - сказал один собеседник другому. - Грустно там все… да и надоело. Весь этот идиотизм. Лучше в игрушку погамаю да сериал посмотрю.
- Не, почитай вот это:
…Однажды он вернулся с допроса смущенный, ходил по камере, хмыкал, посмеивался. Рассказал: на допросе присутствовала баба-прокурор. Молодая еще, непривычная. Она прочитала его признания и попросила:
- Калашников, объясните. Ну, хотели дождаться немцев… Это мерзость, но допустим, у вас были какие-то причины. Но почему в гестапо? Вы же хороший инженер, я читала характеристику. Неужели у немцев не нашлось бы для вас другой работы? Кроме гестапо?
Иван Федорович хотел было сказать наивной прокурорше, что все это липа, что не собирался он у немцев оставаться, это его следователь сочинил. Но потом подумал: опять все сначала? Опять карцер, опять материть будут, опять без передачи?.. И сказал:
- Не, я в гестапо.
…Меня за первую «антисоветскую вылазку» могли бы притянуть к ответу еще в 31-м году, когда мне было девять лет. Вместе с соседским мальчиком Борькой мы надули найденный где-то презерватив, завязали ниткой. Потом нарисовали на тупом конце красную звезду, на боку написали «Клим Ворошилов» и через форточку пустили по ветру. (Был такой знаменитый дирижабль, по-моему, флагман воздушного безкрылого флота.) Если не у нас, несмышленышей, то у родителей могли бы быть крупные неприятности. По-счастью, никто не настучал…
http://radulova.livejournal.com/2880528.html#cutid1
- Нет, это я тоже не хочу читать. Грустно слишком.
- Читай - слишком реалистично. Надо готовиться. Нас ведь в первую очередь посадят, когда Милонов станет президентом,
а Чаплин - председателем правительства. Потом они, конечно, поменяются. Чтобы конституцию не порочить. На 4 годика.
Кстати, уважаемые фтыкатели ннова, кто из вас, поклонников последних антигейских и антидетских законов, проголосовал бы за тандем Милонова и Чаплина на ближайших президентских выборах?
- Не, почитай вот это:
…Однажды он вернулся с допроса смущенный, ходил по камере, хмыкал, посмеивался. Рассказал: на допросе присутствовала баба-прокурор. Молодая еще, непривычная. Она прочитала его признания и попросила:
- Калашников, объясните. Ну, хотели дождаться немцев… Это мерзость, но допустим, у вас были какие-то причины. Но почему в гестапо? Вы же хороший инженер, я читала характеристику. Неужели у немцев не нашлось бы для вас другой работы? Кроме гестапо?
Иван Федорович хотел было сказать наивной прокурорше, что все это липа, что не собирался он у немцев оставаться, это его следователь сочинил. Но потом подумал: опять все сначала? Опять карцер, опять материть будут, опять без передачи?.. И сказал:
- Не, я в гестапо.
…Меня за первую «антисоветскую вылазку» могли бы притянуть к ответу еще в 31-м году, когда мне было девять лет. Вместе с соседским мальчиком Борькой мы надули найденный где-то презерватив, завязали ниткой. Потом нарисовали на тупом конце красную звезду, на боку написали «Клим Ворошилов» и через форточку пустили по ветру. (Был такой знаменитый дирижабль, по-моему, флагман воздушного безкрылого флота.) Если не у нас, несмышленышей, то у родителей могли бы быть крупные неприятности. По-счастью, никто не настучал…
http://radulova.livejournal.com/2880528.html#cutid1
- Нет, это я тоже не хочу читать. Грустно слишком.
- Читай - слишком реалистично. Надо готовиться. Нас ведь в первую очередь посадят, когда Милонов станет президентом,
а Чаплин - председателем правительства. Потом они, конечно, поменяются. Чтобы конституцию не порочить. На 4 годика.
Кстати, уважаемые фтыкатели ннова, кто из вас, поклонников последних антигейских и антидетских законов, проголосовал бы за тандем Милонова и Чаплина на ближайших президентских выборах?
23.12
01:31
СССР приравняли к 3-ему рейху
Что, собственно, давно и следовало сделать. Почему - думаю, понятно. Америкосам больше не очень нужна наша нефть, они свою, сланцевую будут жечь. Поэтому ООН принял такую резолюцию. Отныне идеология КПСС приравнена к фашизму, а Сталин - к Гитлеру. Давно пора. Shine On You Crazy Diemond
22.12
11:07
Всем пострадавшим от корпоративов
сообщаю, что помогает "Терафлю". Почему - х.з.. Но реально помогает.
20.12
15:29
Путин заявил, что конец света наступит через 4,5 млрд лет
Всё уже решено. Посоветовались (с концом) - и договорились. Ну ладно. Осталось только сделать так чтобы избиратели проголосовали за путинский конец (света) через 4,5 млрд лет. Ну хотя бы с результатом 51%. Вопрос к Чурову: обеспечим?
- Без проблем.
- А с прозрачными выборами слабо?
- Да хоть с какими! Хоть 51, хоть 151 процент… Сколько надо - столько и обеспечим! В математике Чурова ничего невозможного нет.
- Без проблем.
- А с прозрачными выборами слабо?
- Да хоть с какими! Хоть 51, хоть 151 процент… Сколько надо - столько и обеспечим! В математике Чурова ничего невозможного нет.
18.12
23:22
Станция "Горьковская": жалкое зрелище.
Прошло полтора месяца с момента открытия станции метро "Горьковская", блеск потускнел, восторги поутихли, и к эстетическим аспектам, описанным в предыдущем посте 
Записки среднего звена добавились новые, будничные, окончательно характеризующие отношение власти к проекту как наплевательское.
Ладно, попрыскали в кулачок над черной шуткой одного из местных князьков по поводу "неожиданно открывшейся" невозможности спуска и подъема колясочников где-либо, кроме новой станции, оборудованной лифтом. Так вот теперь этот неработающий лифт воспринимается не просто как "баловство с оглядкой на Европу", но как совершенно ненужный, раздражающий аспект, мешающий пассажиропотоку. Или князьки не рассчитывали, что в городе-миллионнике, куда ежедневно приезжают на работу тысячи (десятки тысяч?) человек, метро так и останется милым инфраструктурным довеском к основному блюду - непроходимой пробке? Никто вообще ничего не рассчитывал. Уже сейчас в часы пик наше метро набивается если уж не как московское, то как питерское - определенно. Но на этой неделе кому-то все-таки пришло в голову посчитать пассажиров на Сормовской ветке: там опаздывающим на поезд пролетариям (электрички на этой ветке ходят раз в 12 минут - вдумайтесь!) впихивали желто-серые купоны с номерами (отпечатанные, судя по цвету бумаги, еще при царе Леониде). А на выходе с "Горьковской" эти купоны радостно экспроприировали, угрожая чуть ли не административным арестом тем пассажирам, кто в спешке купон взять не успел (какие на хрен купоны, если на работу опаздываешь?). Современные методы статистики, согласитесь? Какие уж тут пандусы и лифты… Особым цинизмом отдавали появившиеся на следующий день после опроса прилепленные к мраморным колоннам бумажки с расписанием движения поездов. Вы где-нибудь в метро видели такое? Это исключительно наше изобретение! Покупай, мать его, нижегородское…
Отдельная история с эскалаторами, 2/3 которых до сих пор не работают, а тот, что "катает", трясется и грозит развалиться под ногами. Вот ирония, да? В ТРЦ типа "Фантастика", "Республика" и др. (принадлежащих сами знаете кому) эскалаторы, лифты - не нарадуешься! Катайся - не хочу! И построены они без клянчанья у царя (или, говоря научного, без участия федерального бюджета… хотя, кто ж его знает?) Спрашивается, нахрена вообще нужны эскалаторы на станции метро НЕГЛУБОКОГО заложения? Ну хорошо, 1-2, а уж лестницу-то можно было организовать? Хотя, чем стоящий эскалатор не лестница: ходите - сколько влезет. Правда, влазит немного - эскалаторы Уже обычных, вдвоем с трудом разминешься. Ну и в довесок к этому милому русскому сердцу абсурду - криво организованный выходящий с эскалаторолестниц пассажиропоток, крест-накрест пересекающийся в вестибюле с входящим.
Так что, кто не догнал с первого раза, уточняю: под чипедросскими понтами в предыдущем посте подразумевались неразумные траты в ущерб функциональности, которая сейчас для города ПРИ-О-РИ-ТЕТ-НА! Понятно, что князькам этого не понять: звезды в метро не ездят… А вы-то чего ведетесь, чипедросовосхваляющие? Или рожденных ползать всё устраивает? Или забыт пример предшественников наших нынешних "глав" - хоть тех же Пожарского с Мининым, которые из собственного кошелька жертвовали на народные нужды! А сколько в Нижнем было купцов-меценатов? А где, как ни у нас, был первым в России пущен электрический трамвай и электрический фуникулер? И вы согласны жить с таким жалким настоящим и будущем при столь славном прошлом? Позор, нижегородцы. Иных слов нет.
п.с. вот краткая описушка из википедии гонконгского метрополитена, которое всего на шесть лет старше нашего. Как думаете, будет ли у нас через шесть лет хотя бы полсотни станций?
Гонко́нгский метрополите́н (кит. 港鐵; англ. Mass Transit Railway, МФА: [mæs ˈtɹæn.zɪt ˈɹeɪlweɪ], сокр. MTR) — сеть линий метрополитена в Гонконге (Китай). По состоянию на начало 2012 года насчитывает 210,6 км путей и 152 станции, включая 68 станций скоростного трамвая. С 2000 года Гонконгским метрополитеном управляет компания MTR Corporation. До этого MTRC (MTR Corporation) полностью была подчинена правительству Гонконга. По состоянию на первую половину 2009 года, доля MTR, работающей по принципу франчайзинга, на рынке пассажирских перевозок составляет 42 %, что сделало его наиболее популярным видом транспорта в Гонконге. На всех линиях, кроме автоматизированной Диснейленд, поезда управляются машинистом.
В 1960-х правительство Гонконга поручило провести исследование, целями которого были попытки решения проблемы растущего пассажиропотока, вызванного ростом экономики Гонконга[3]. Строительство метрополитена началось вскоре после завершения исследования, первая линия открылась в 1979 году. Гонконгский метрополитен сразу стал пользоваться популярностью среди жителей Гонконга, как следствие последующие линии были построены, с тем расчётом, чтобы охватить как можно бо́льшую территорию. Постоянно возникают споры о том, где и как расширять линии[4].
http://ru.wikipedia.org/wiki/%C3%EE%ED%EA%EE%ED%E3%F1%EA%E8%E9_%EC%E5%F2%F0%EE%EF%EE%EB%E8%F2%E5%ED
Записки среднего звена добавились новые, будничные, окончательно характеризующие отношение власти к проекту как наплевательское.Ладно, попрыскали в кулачок над черной шуткой одного из местных князьков по поводу "неожиданно открывшейся" невозможности спуска и подъема колясочников где-либо, кроме новой станции, оборудованной лифтом. Так вот теперь этот неработающий лифт воспринимается не просто как "баловство с оглядкой на Европу", но как совершенно ненужный, раздражающий аспект, мешающий пассажиропотоку. Или князьки не рассчитывали, что в городе-миллионнике, куда ежедневно приезжают на работу тысячи (десятки тысяч?) человек, метро так и останется милым инфраструктурным довеском к основному блюду - непроходимой пробке? Никто вообще ничего не рассчитывал. Уже сейчас в часы пик наше метро набивается если уж не как московское, то как питерское - определенно. Но на этой неделе кому-то все-таки пришло в голову посчитать пассажиров на Сормовской ветке: там опаздывающим на поезд пролетариям (электрички на этой ветке ходят раз в 12 минут - вдумайтесь!) впихивали желто-серые купоны с номерами (отпечатанные, судя по цвету бумаги, еще при царе Леониде). А на выходе с "Горьковской" эти купоны радостно экспроприировали, угрожая чуть ли не административным арестом тем пассажирам, кто в спешке купон взять не успел (какие на хрен купоны, если на работу опаздываешь?). Современные методы статистики, согласитесь? Какие уж тут пандусы и лифты… Особым цинизмом отдавали появившиеся на следующий день после опроса прилепленные к мраморным колоннам бумажки с расписанием движения поездов. Вы где-нибудь в метро видели такое? Это исключительно наше изобретение! Покупай, мать его, нижегородское…
Отдельная история с эскалаторами, 2/3 которых до сих пор не работают, а тот, что "катает", трясется и грозит развалиться под ногами. Вот ирония, да? В ТРЦ типа "Фантастика", "Республика" и др. (принадлежащих сами знаете кому) эскалаторы, лифты - не нарадуешься! Катайся - не хочу! И построены они без клянчанья у царя (или, говоря научного, без участия федерального бюджета… хотя, кто ж его знает?) Спрашивается, нахрена вообще нужны эскалаторы на станции метро НЕГЛУБОКОГО заложения? Ну хорошо, 1-2, а уж лестницу-то можно было организовать? Хотя, чем стоящий эскалатор не лестница: ходите - сколько влезет. Правда, влазит немного - эскалаторы Уже обычных, вдвоем с трудом разминешься. Ну и в довесок к этому милому русскому сердцу абсурду - криво организованный выходящий с эскалаторолестниц пассажиропоток, крест-накрест пересекающийся в вестибюле с входящим.
Так что, кто не догнал с первого раза, уточняю: под чипедросскими понтами в предыдущем посте подразумевались неразумные траты в ущерб функциональности, которая сейчас для города ПРИ-О-РИ-ТЕТ-НА! Понятно, что князькам этого не понять: звезды в метро не ездят… А вы-то чего ведетесь, чипедросовосхваляющие? Или рожденных ползать всё устраивает? Или забыт пример предшественников наших нынешних "глав" - хоть тех же Пожарского с Мининым, которые из собственного кошелька жертвовали на народные нужды! А сколько в Нижнем было купцов-меценатов? А где, как ни у нас, был первым в России пущен электрический трамвай и электрический фуникулер? И вы согласны жить с таким жалким настоящим и будущем при столь славном прошлом? Позор, нижегородцы. Иных слов нет.
п.с. вот краткая описушка из википедии гонконгского метрополитена, которое всего на шесть лет старше нашего. Как думаете, будет ли у нас через шесть лет хотя бы полсотни станций?
Гонко́нгский метрополите́н (кит. 港鐵; англ. Mass Transit Railway, МФА: [mæs ˈtɹæn.zɪt ˈɹeɪlweɪ], сокр. MTR) — сеть линий метрополитена в Гонконге (Китай). По состоянию на начало 2012 года насчитывает 210,6 км путей и 152 станции, включая 68 станций скоростного трамвая. С 2000 года Гонконгским метрополитеном управляет компания MTR Corporation. До этого MTRC (MTR Corporation) полностью была подчинена правительству Гонконга. По состоянию на первую половину 2009 года, доля MTR, работающей по принципу франчайзинга, на рынке пассажирских перевозок составляет 42 %, что сделало его наиболее популярным видом транспорта в Гонконге. На всех линиях, кроме автоматизированной Диснейленд, поезда управляются машинистом.
В 1960-х правительство Гонконга поручило провести исследование, целями которого были попытки решения проблемы растущего пассажиропотока, вызванного ростом экономики Гонконга[3]. Строительство метрополитена началось вскоре после завершения исследования, первая линия открылась в 1979 году. Гонконгский метрополитен сразу стал пользоваться популярностью среди жителей Гонконга, как следствие последующие линии были построены, с тем расчётом, чтобы охватить как можно бо́льшую территорию. Постоянно возникают споры о том, где и как расширять линии[4].
http://ru.wikipedia.org/wiki/%C3%EE%ED%EA%EE%ED%E3%F1%EA%E8%E9_%EC%E5%F2%F0%EE%EF%EE%EB%E8%F2%E5%ED
20.11
12:45
50 лет Ивану Денисовичу: письма читателей
«Уважаемые товарищи!
[…] В самом деле. Ведь Иван Денисович — это же буквально я, бывший зэк СЗ-209. А всех остальных героев, без исключения, я могу назвать не вымышленными, а подлинными именами.
Какой лагерь? Ха! Ухта. 29-лагпункт. Там как раз ТЭЦ строилась. Только там — тайга, а не степь. Стройгородок? Степь? Так это же Степлаг, Балхаш. 8-е лаготделение. Тоже спецлаг.
Стало быть, то, что описано, типическое, собирательное»
Маркелов
Керчь
15 декабря 1962
А.И. Латышев — А.И. Солженицыну
«Многоуважаемый „Иван Денисович” Солженицын!
[…] Пишу потому, что я сам был 10 лет бригадиром „Тюриным”, правда, без номерных знаков, по 58-й ст. Была у меня высшая мера, потом заменили 10 годами. Отбыл „от звонка до звонка”. Был „там” с 1942 по 1952 год. В 1957 году полностью реабилитирован. Работаю на прежнем предприятии, в почтовом ящике. Являюсь членом КПСС. Имею двоих детей: Вову 9 лет и Таню 4 лет. Есть „Москвич”. С головой и всей своей энергией отдаюсь любимой работе и общественной жизни на предприятии и в городе.
Тяжелая, справедливая на все 100%, правильная Ваша повесть»
Алексей Иванович Латышев
Загорск
15 марта 1963
С.А. Липшиц — А.И. Солженицыну
«Уважаемый Александр Исаевич!
[…] Ведь это тот самый 9-й барак, в котором мы с Вами жили. И санчасть — наша. И начальник режима — это наш. И комендант барака (урка без одного пальца на руке) — это тоже наш, я даже помню его фамилию — Батурин…
Не скажу, чтобы мне доставило много радости освежение в памяти всей этой позорной действительности. Но в Вашем художественном изображении все это стало красочней и живей. Правда, мне кажется, что написанная Вами повесть чересчур эпична. Хотелось бы больше злости и взволнованности»
Липшиц Самуил Адольфович
Рига
2 декабря 1962
Г.В. Малюченко — А.Т. Твардовскому
«Я прочитала повесть, но, понимаете, меня, пережившую нечто подобное, ни на йоту не тронула она. Слова… Слова… Слова… А вот самого страшного — полнейшего зачеркивания человеческой личности, полнейшего унижения — этого там не чувствуешь, хотя и говорится об этом. Ведь было страшно, дико, беспросветно от этого унижения, даже нам, не „политическим”, ведь любая тварь из „граждан начальников”, тварь, не могущая двух слов связать, могла измываться над тобой. Помню, как меня, за то, что я не могла напилить 6 кубометров дров, ибо росла при центральном отоплении и пила плохо слушалась меня, человека в 20 лет, у которого было 42% гемоглобина, меня зимой без телогрейки поставили стоять на штабель дров до конца работы. Нет! Не так надо писать обо всем этом, а так, чтобы камни вопили!»
Г. Малюченко
Орел
9 декабря 1962
В.Т. Шаламов — А.И. Солженицыну
«В повести все достоверно. Это лагерь „легкий”, не совсем настоящий. Настоящий лагерь в повести тоже показан, и показан очень хорошо: этот страшный лагерь — Ижма Шухова — пробивается в повести, как белый пар сквозь щели холодного барака. […] В каторжном лагере, где сидит Шухов, у него есть ложка, ложка для настоящего лагеря — лишний инструмент. И суп, и каша такой консистенции, что можно выпить через борт, около санчасти ходит кот — невероятно для настоящего лагеря — кота давно бы съели. Это грозное, страшное былое Вам удалось показать, и показать очень сильно, сквозь эти вспышки памяти Шухова, воcпоминания об Ижме. […] Все это в повести кричит полным голосом, для моего уха по крайней мере»
В. Ш.
Москва
Ноябрь 1962
Л. Кульбацкая — А. И. Солженицыну
«Уважаемый Александр Исаевич!
Дорогой Иван Денисович!
Извините, пожалуйста, меня за мое письмо, но не написать Вам я не могла. В своей повести Вы пишете о своем бригадире Тюрине, который в 1938 г. был на пересылке в Котласе. Если есть такая возможность, мне хотелось бы узнать подлинную фамилию этого человека и жив ли он. Дело в том, что в 1938 г. мой отец прислал нам последнюю открытку из Котласского пересыльного пункта, и с тех пор мы ничего о нем не знаем»
Лия Кульбацкая
Стрый, Львовская область, УССР
Зима 1962–1963
В редакцию «Литературной газеты»
«В те годы, один день из которых описан А. Солженицыным, я тоже там был. Нет, не безвинно. Вор. Законнейший рецидивист.
Но не об этом речь. В лагерях и тюрьмах, в которых мне довелось побывать, я встречал многих Иванов Денисовичей, Тюриных, Клевшиных, Фетюковых и кавторангов. Я и мои дружки называли их „фашистами”. Для вора в лагере всякий не вор — это „фраер”, „черт” и т.д., то есть лицо, достойное презрения. […]
В моей жизни был один эпизод, который я буду помнить всегда.
Случилось это в 1949 году зимой, по пути из Воронежа в Котлас, везли нас в теплушках. […] А коль мы воры, да еще и „законники”, то наше место у печки, а „фраерам” и всяким прочим — у дверей и по углам. Одного, который не послушал моего дружка, я отшвырнул на нары. […] Я слышал: тот, которого я ударил, сидел в Бухенвальде. Но никакой жалости у меня к нему не было. […] Все считали их предателями. […] Но глаза того человека я запомнил. […] То были спокойные грустные глаза очень усталого, но честного и непоколебимого в своей вере человека. Это на меня подействовало, и я сказал „дружкам”, чтобы они дали ему хлеба и масла. […]
Этого человека я больше никогда не видел и не знаю, какова его судьба. Даже имени его не знаю. […]
А когда я прочитал повесть А. Солженицына, то, как наяву, увидел человека, которого я когда-то накормил. Это был Сенька Клевшин»
Г. Минаев
Сосногорск, Коми АССР
22 января 1963 года
Главному редактору «Известий»
«Я, Захарова Анна Филипповна, сотрудник Министерства Охраны общественного порядка с 1950 года. […] Прочитав произведение А.Н. Солженицына „Один день Ивана Денисовича”, была возмущена до глубины души так же, как, я думаю, все читатели — сотрудники МООП.
Ведь у нас многие сотрудники работают не по семь часов в сутки, как предусмотрено законом о труде, а по 10–12–14 часов в сутки. Иначе не перевоспитаешь тех закоренелых преступников, которые находятся у нас. Все свое и рабочее, и личное время сотрудники почти целиком отдают зоне. […] А разве мы не имеем права жить и трудиться среди положительных советских людей? Разве мы не имеем права дать своим детям настоящего воспитания, если сами ничего не видели? У меня две дочери учатся в шестом классе. Я бы хотела, чтобы они занимались — одна в балетной, другая в музыкальной школе, участвовали в различных спортивных школах, т.е. воспитывались в ногу с нашим временем. Но здесь ничего подобного нет. […]
Солженицын называет оперативного уполномоченного „кумом”. Что это значит? — кто ему дал право оскорблять должность, названную по штатам МООП РСФСР?»
А. Захарова
Пос. Лесогорск, Чунский район, Иркутская область
1 октября 1964 года
С.И. Рочев — А.Т. Твардовскому
«[…] Я считаю правильными и к нашим дням описанные в „Одном дне” явления.
Для примера беру себя. Из-за личных счетов с прокурором Тирановым (Коми АССР, Ижемский район), а личные счеты образовались из-за моей рабкоровской деятельности, он меня обвинил безвинно и добился осуждения по 108-й ст. УК РСФСР на три года. Через год статью 108 заменили на ст. 109 УК РСФСР. Разоблачен бракодел-прокурор, но защита чести мундира и круговая порука оставили прокурора в стороне, а меня продолжают держать несправедливо в заключении. […]
После всего этого я считаю „Один день” почти Библией, ибо несправедливые человеческие мучения создали, по-моему, Библию и Евангелие. Прочитав одним духом повесть „Один день Ивана Денисовича”, прочел в бригаде вслух. […] Люди из заключения желают Вам и автору повести успехов и доброго здоровья. С нами Бог»
Рочев Степан Игнатьевич
Микунь, Коми АССР
7 декабря 1962 года
А.П. Скрипникова — А.И. Солженицыну
«Я так глубоко была взволнована и Вашей повестью, и теми воспоминаниями, которые нахлынули на меня, что пережила тяжелый гипертонический криз.
И Вам это станет понятным, если я сообщу, что только в июле 1959 года я получила одновременно реабилитацию по двум процессам — 1927 года и 1952 года. Да плюс к этому в 1921 году я была приговорена к расстрелу за выступление на митинге интеллигенции в г. Майкопе — выступление в защиту русской культуры и против начальника Особого отдела V Красной армии тов. Лосева. Назвала его „бандитом и хулиганом”.
Он и был таким, и через 3 месяца его расстреляли в Крыму „за бандитизм, мародерство и насилия”.
Приговор в Москве в 1927 г. „тройки” под председательством Ягоды (тоже расстрелян?!) я отбывала на Соловках и на строительстве Беломорканала, а приговор 1952 года (25 лет по ст. 58–10) — в особых лагерях Мордовии, Перми, Кемеровской области и во владимировской „политзакрытке”, а переследствие шло в Москве, в центральной следственной тюрьме на Лубянке. […]
Я прошу Вас в своем будущем романе дать яркую картину следствия и поведения следователей, прокуроров и советских судий-берианцев. От них пострадало гораздо больше людей, и вели они себя бесчеловечней и гнусней, чем немецкие эсэсовцы в годы оккупации; при этом — на родной земле и не по отношению к пленным и покоренным»
Анна Скрипникова
Орджоникидзе
19 февраля 1963
[…] В самом деле. Ведь Иван Денисович — это же буквально я, бывший зэк СЗ-209. А всех остальных героев, без исключения, я могу назвать не вымышленными, а подлинными именами.
Какой лагерь? Ха! Ухта. 29-лагпункт. Там как раз ТЭЦ строилась. Только там — тайга, а не степь. Стройгородок? Степь? Так это же Степлаг, Балхаш. 8-е лаготделение. Тоже спецлаг.
Стало быть, то, что описано, типическое, собирательное»
Маркелов
Керчь
15 декабря 1962
А.И. Латышев — А.И. Солженицыну
«Многоуважаемый „Иван Денисович” Солженицын!
[…] Пишу потому, что я сам был 10 лет бригадиром „Тюриным”, правда, без номерных знаков, по 58-й ст. Была у меня высшая мера, потом заменили 10 годами. Отбыл „от звонка до звонка”. Был „там” с 1942 по 1952 год. В 1957 году полностью реабилитирован. Работаю на прежнем предприятии, в почтовом ящике. Являюсь членом КПСС. Имею двоих детей: Вову 9 лет и Таню 4 лет. Есть „Москвич”. С головой и всей своей энергией отдаюсь любимой работе и общественной жизни на предприятии и в городе.
Тяжелая, справедливая на все 100%, правильная Ваша повесть»
Алексей Иванович Латышев
Загорск
15 марта 1963
С.А. Липшиц — А.И. Солженицыну
«Уважаемый Александр Исаевич!
[…] Ведь это тот самый 9-й барак, в котором мы с Вами жили. И санчасть — наша. И начальник режима — это наш. И комендант барака (урка без одного пальца на руке) — это тоже наш, я даже помню его фамилию — Батурин…
Не скажу, чтобы мне доставило много радости освежение в памяти всей этой позорной действительности. Но в Вашем художественном изображении все это стало красочней и живей. Правда, мне кажется, что написанная Вами повесть чересчур эпична. Хотелось бы больше злости и взволнованности»
Липшиц Самуил Адольфович
Рига
2 декабря 1962
Г.В. Малюченко — А.Т. Твардовскому
«Я прочитала повесть, но, понимаете, меня, пережившую нечто подобное, ни на йоту не тронула она. Слова… Слова… Слова… А вот самого страшного — полнейшего зачеркивания человеческой личности, полнейшего унижения — этого там не чувствуешь, хотя и говорится об этом. Ведь было страшно, дико, беспросветно от этого унижения, даже нам, не „политическим”, ведь любая тварь из „граждан начальников”, тварь, не могущая двух слов связать, могла измываться над тобой. Помню, как меня, за то, что я не могла напилить 6 кубометров дров, ибо росла при центральном отоплении и пила плохо слушалась меня, человека в 20 лет, у которого было 42% гемоглобина, меня зимой без телогрейки поставили стоять на штабель дров до конца работы. Нет! Не так надо писать обо всем этом, а так, чтобы камни вопили!»
Г. Малюченко
Орел
9 декабря 1962
В.Т. Шаламов — А.И. Солженицыну
«В повести все достоверно. Это лагерь „легкий”, не совсем настоящий. Настоящий лагерь в повести тоже показан, и показан очень хорошо: этот страшный лагерь — Ижма Шухова — пробивается в повести, как белый пар сквозь щели холодного барака. […] В каторжном лагере, где сидит Шухов, у него есть ложка, ложка для настоящего лагеря — лишний инструмент. И суп, и каша такой консистенции, что можно выпить через борт, около санчасти ходит кот — невероятно для настоящего лагеря — кота давно бы съели. Это грозное, страшное былое Вам удалось показать, и показать очень сильно, сквозь эти вспышки памяти Шухова, воcпоминания об Ижме. […] Все это в повести кричит полным голосом, для моего уха по крайней мере»
В. Ш.
Москва
Ноябрь 1962
Л. Кульбацкая — А. И. Солженицыну
«Уважаемый Александр Исаевич!
Дорогой Иван Денисович!
Извините, пожалуйста, меня за мое письмо, но не написать Вам я не могла. В своей повести Вы пишете о своем бригадире Тюрине, который в 1938 г. был на пересылке в Котласе. Если есть такая возможность, мне хотелось бы узнать подлинную фамилию этого человека и жив ли он. Дело в том, что в 1938 г. мой отец прислал нам последнюю открытку из Котласского пересыльного пункта, и с тех пор мы ничего о нем не знаем»
Лия Кульбацкая
Стрый, Львовская область, УССР
Зима 1962–1963
В редакцию «Литературной газеты»
«В те годы, один день из которых описан А. Солженицыным, я тоже там был. Нет, не безвинно. Вор. Законнейший рецидивист.
Но не об этом речь. В лагерях и тюрьмах, в которых мне довелось побывать, я встречал многих Иванов Денисовичей, Тюриных, Клевшиных, Фетюковых и кавторангов. Я и мои дружки называли их „фашистами”. Для вора в лагере всякий не вор — это „фраер”, „черт” и т.д., то есть лицо, достойное презрения. […]
В моей жизни был один эпизод, который я буду помнить всегда.
Случилось это в 1949 году зимой, по пути из Воронежа в Котлас, везли нас в теплушках. […] А коль мы воры, да еще и „законники”, то наше место у печки, а „фраерам” и всяким прочим — у дверей и по углам. Одного, который не послушал моего дружка, я отшвырнул на нары. […] Я слышал: тот, которого я ударил, сидел в Бухенвальде. Но никакой жалости у меня к нему не было. […] Все считали их предателями. […] Но глаза того человека я запомнил. […] То были спокойные грустные глаза очень усталого, но честного и непоколебимого в своей вере человека. Это на меня подействовало, и я сказал „дружкам”, чтобы они дали ему хлеба и масла. […]
Этого человека я больше никогда не видел и не знаю, какова его судьба. Даже имени его не знаю. […]
А когда я прочитал повесть А. Солженицына, то, как наяву, увидел человека, которого я когда-то накормил. Это был Сенька Клевшин»
Г. Минаев
Сосногорск, Коми АССР
22 января 1963 года
Главному редактору «Известий»
«Я, Захарова Анна Филипповна, сотрудник Министерства Охраны общественного порядка с 1950 года. […] Прочитав произведение А.Н. Солженицына „Один день Ивана Денисовича”, была возмущена до глубины души так же, как, я думаю, все читатели — сотрудники МООП.
Ведь у нас многие сотрудники работают не по семь часов в сутки, как предусмотрено законом о труде, а по 10–12–14 часов в сутки. Иначе не перевоспитаешь тех закоренелых преступников, которые находятся у нас. Все свое и рабочее, и личное время сотрудники почти целиком отдают зоне. […] А разве мы не имеем права жить и трудиться среди положительных советских людей? Разве мы не имеем права дать своим детям настоящего воспитания, если сами ничего не видели? У меня две дочери учатся в шестом классе. Я бы хотела, чтобы они занимались — одна в балетной, другая в музыкальной школе, участвовали в различных спортивных школах, т.е. воспитывались в ногу с нашим временем. Но здесь ничего подобного нет. […]
Солженицын называет оперативного уполномоченного „кумом”. Что это значит? — кто ему дал право оскорблять должность, названную по штатам МООП РСФСР?»
А. Захарова
Пос. Лесогорск, Чунский район, Иркутская область
1 октября 1964 года
С.И. Рочев — А.Т. Твардовскому
«[…] Я считаю правильными и к нашим дням описанные в „Одном дне” явления.
Для примера беру себя. Из-за личных счетов с прокурором Тирановым (Коми АССР, Ижемский район), а личные счеты образовались из-за моей рабкоровской деятельности, он меня обвинил безвинно и добился осуждения по 108-й ст. УК РСФСР на три года. Через год статью 108 заменили на ст. 109 УК РСФСР. Разоблачен бракодел-прокурор, но защита чести мундира и круговая порука оставили прокурора в стороне, а меня продолжают держать несправедливо в заключении. […]
После всего этого я считаю „Один день” почти Библией, ибо несправедливые человеческие мучения создали, по-моему, Библию и Евангелие. Прочитав одним духом повесть „Один день Ивана Денисовича”, прочел в бригаде вслух. […] Люди из заключения желают Вам и автору повести успехов и доброго здоровья. С нами Бог»
Рочев Степан Игнатьевич
Микунь, Коми АССР
7 декабря 1962 года
А.П. Скрипникова — А.И. Солженицыну
«Я так глубоко была взволнована и Вашей повестью, и теми воспоминаниями, которые нахлынули на меня, что пережила тяжелый гипертонический криз.
И Вам это станет понятным, если я сообщу, что только в июле 1959 года я получила одновременно реабилитацию по двум процессам — 1927 года и 1952 года. Да плюс к этому в 1921 году я была приговорена к расстрелу за выступление на митинге интеллигенции в г. Майкопе — выступление в защиту русской культуры и против начальника Особого отдела V Красной армии тов. Лосева. Назвала его „бандитом и хулиганом”.
Он и был таким, и через 3 месяца его расстреляли в Крыму „за бандитизм, мародерство и насилия”.
Приговор в Москве в 1927 г. „тройки” под председательством Ягоды (тоже расстрелян?!) я отбывала на Соловках и на строительстве Беломорканала, а приговор 1952 года (25 лет по ст. 58–10) — в особых лагерях Мордовии, Перми, Кемеровской области и во владимировской „политзакрытке”, а переследствие шло в Москве, в центральной следственной тюрьме на Лубянке. […]
Я прошу Вас в своем будущем романе дать яркую картину следствия и поведения следователей, прокуроров и советских судий-берианцев. От них пострадало гораздо больше людей, и вели они себя бесчеловечней и гнусней, чем немецкие эсэсовцы в годы оккупации; при этом — на родной земле и не по отношению к пленным и покоренным»
Анна Скрипникова
Орджоникидзе
19 февраля 1963
20.11
07:04
Что почитать в рунете?
Сегодня закрылась 
http://www.colta.ru/
Кто не в теме - это редакция старого openspace. Весной, в течении 20 дней они собрали гонорарный фонд, на который сайт и существовал до вчерашнего дня. Приятно, когда проект имеет логическое начало и логический конец. Неприятно, что снова нечего читать. Посоветуйте?
Меня интересуют: блоги, порталы о культуре, науке, общественных процессах, а так же субъективная журналистика.
Меня не интересуют: всякие исторические "обличалки" и пропагандистская хрень.
Кстати, может, кто с 1с работает (в конфигураторе)?:)
http://www.colta.ru/ Кто не в теме - это редакция старого openspace. Весной, в течении 20 дней они собрали гонорарный фонд, на который сайт и существовал до вчерашнего дня. Приятно, когда проект имеет логическое начало и логический конец. Неприятно, что снова нечего читать. Посоветуйте?
Меня интересуют: блоги, порталы о культуре, науке, общественных процессах, а так же субъективная журналистика.
Меня не интересуют: всякие исторические "обличалки" и пропагандистская хрень.
Кстати, может, кто с 1с работает (в конфигураторе)?:)
16.11
13:12
Шанцев пригласил Мэнсона?
6 апреля в Нагорном дворце спорта выступит главный шок-рокер мира Мэрилин Мэнсон. Об этом сообщает kp.ru.
Билеты в продажу пока не поступили, в кассах они появятся через 2 недели.
Мэнсон привезет в наш город свое супер-шоу Twins of Evil Tour w/Rob Zombie в рамках мирового турне, куда вошло и несколько городов России. В частности, 12 апреля рокер зажжет в Омске, 13 апреля - в Новосибирске, 14 апреля - в Красноярске.
Многих нижегородских поклонников Мэнсона удивило отсутствие в гастрольном графике Москвы и Питера. Одни предполагают, что анонс концерта является ложным, другие склоняются к мнению, что инициатором концерта выступило областное правительство в рамках программы повышения туристической привлекательности Нижнего Новгорода.
А что думаете вы?
Билеты в продажу пока не поступили, в кассах они появятся через 2 недели.
Мэнсон привезет в наш город свое супер-шоу Twins of Evil Tour w/Rob Zombie в рамках мирового турне, куда вошло и несколько городов России. В частности, 12 апреля рокер зажжет в Омске, 13 апреля - в Новосибирске, 14 апреля - в Красноярске.
Многих нижегородских поклонников Мэнсона удивило отсутствие в гастрольном графике Москвы и Питера. Одни предполагают, что анонс концерта является ложным, другие склоняются к мнению, что инициатором концерта выступило областное правительство в рамках программы повышения туристической привлекательности Нижнего Новгорода.
А что думаете вы?
13.11
07:16
Писатель А.Иванов по поводу протестного движения
http://www.arkada-ivanov.ru/ru/faq/
При всех своих либеральных воззрениях я считаю, что следует развивать в первую очередь регионы, и развивать по идентичности. Это означает реальный федерализм, децентрализацию, экономическое равноправие и прочие вещи, необходимые для преодоления московского неоколониализма. Но таких требований оппозиция не выдвигает. Почему? Потому что успешность столичного "креативного класса", требующего реформ, базируется на несправедливом распределении национальной ренты в пользу столицы. "Креативный класс" требует реформ и сохранения ренты, но так не бывает. Нельзя отрубить себе голову и думать ею. Либо - реформы и перераспределение ренты, уничтожающее реформаторов, либо - борьба нанайских мальчиков. А сколько народу запишется в нанайские мальчики - это не важно.
В общем, я считаю, что нынешняя протестная ситуация в перспективе утыкается в тупик. Что делать - я не знаю. Хотелось бы оказаться неправым.
Конец цитаты.
А ведь и в самом деле, все пошло не так даже не с того момента, как посадили Ходорковского и уничтожили Норд-Ост, а именно с этой самой пресловутой вертикали власти, которая начисто перевернула правила игры и которая была нужна якобы для укрепления целостности. Поводом послужила отваливающаяся Чечня. Ну ничего, вроде приклеили, правда держится отнюдь даже не на моменте, а насоплях деньгах, и если нижегородцам интересно, можете прикинуть, сколько станций и составов метро "уехало" туда. А ведь правил игры ни тогда, ни сейчас уже многие просто не понимают. Нахрена нужны губернаторские выборы? Пустая трата денег и скандалы! А затем, уважаемые знатоки, что без них наш нынешний губернатор, несмотря на все его трудолюбие, является обычным наместником, а отцы города - коллаборационистами. Со всеми вытекающими. Это я к тому, что, следуя логике Иванова, действительно, и власть, и протестное движение - одна сатана.
Закончу каламбуром: Надежда умерла последней. Уже после Владимира Ильича.
При всех своих либеральных воззрениях я считаю, что следует развивать в первую очередь регионы, и развивать по идентичности. Это означает реальный федерализм, децентрализацию, экономическое равноправие и прочие вещи, необходимые для преодоления московского неоколониализма. Но таких требований оппозиция не выдвигает. Почему? Потому что успешность столичного "креативного класса", требующего реформ, базируется на несправедливом распределении национальной ренты в пользу столицы. "Креативный класс" требует реформ и сохранения ренты, но так не бывает. Нельзя отрубить себе голову и думать ею. Либо - реформы и перераспределение ренты, уничтожающее реформаторов, либо - борьба нанайских мальчиков. А сколько народу запишется в нанайские мальчики - это не важно.
В общем, я считаю, что нынешняя протестная ситуация в перспективе утыкается в тупик. Что делать - я не знаю. Хотелось бы оказаться неправым.
Конец цитаты.
А ведь и в самом деле, все пошло не так даже не с того момента, как посадили Ходорковского и уничтожили Норд-Ост, а именно с этой самой пресловутой вертикали власти, которая начисто перевернула правила игры и которая была нужна якобы для укрепления целостности. Поводом послужила отваливающаяся Чечня. Ну ничего, вроде приклеили, правда держится отнюдь даже не на моменте, а на
Закончу каламбуром: Надежда умерла последней. Уже после Владимира Ильича.
09.11
10:49
Американские избиратели голосуют за Дарвина
не мог удержаться от перепоста, шикарное сообщение
http://www.rg.ru/2012/11/09/darvin-anons.html
Около четырех тысяч американцев проголосовали на выборах в палату представителей Конгресса США за Чарльза Дарвина (1809-1882), сообщает ИТАР-ТАСС со ссылкой на избирком в округе Атенс-Кларк в штате Джорджия. Имя английского ученого местные жители внесли в бюллетени в знак поддержки знаменитой дарвиновской теории эволюции.
Поводом для такого решения послужило заявление конгрессмена-республиканца Пола Броуна, который выдвигался по десятому избирательному округу в Джорджии. Незадолго до выборов он сказал, что учение Дарвина, Большой взрыв и другие научные теории, объясняющие происхождение жизни на Земле, - "это все ложь, исходящая из самого ада".
Избиратели расценили высказывания Броуна как мракобесие. Когда подошел день выборов 6 ноября, многие из тех, кто пришел на участки для голосования, вписали в бюллетени рядом с фамилией Броуна имя другого "кандидата" - Чарльза Дарвина - и поставили напротив него соответствующую отметку.
Добавим, что такой протест не помешал Броуну переизбраться в палату представителей Конгресса США. Выдвигался он в своем округе на безальтернативной основе - соперников у него не было.
КОнец цитаты.
Собственно, наше будущее: когда в депутаты на безальтернативной основе избирается священник (остальные кандидаты признаны пособниками диавола), а избиратели заглядывают на участок исключительно для того, чтобы напомнить избиркому о существовании науки. Только вряд ли таких избирателей у нас наберется 4000…
http://www.rg.ru/2012/11/09/darvin-anons.html
Около четырех тысяч американцев проголосовали на выборах в палату представителей Конгресса США за Чарльза Дарвина (1809-1882), сообщает ИТАР-ТАСС со ссылкой на избирком в округе Атенс-Кларк в штате Джорджия. Имя английского ученого местные жители внесли в бюллетени в знак поддержки знаменитой дарвиновской теории эволюции.
Поводом для такого решения послужило заявление конгрессмена-республиканца Пола Броуна, который выдвигался по десятому избирательному округу в Джорджии. Незадолго до выборов он сказал, что учение Дарвина, Большой взрыв и другие научные теории, объясняющие происхождение жизни на Земле, - "это все ложь, исходящая из самого ада".
Избиратели расценили высказывания Броуна как мракобесие. Когда подошел день выборов 6 ноября, многие из тех, кто пришел на участки для голосования, вписали в бюллетени рядом с фамилией Броуна имя другого "кандидата" - Чарльза Дарвина - и поставили напротив него соответствующую отметку.
Добавим, что такой протест не помешал Броуну переизбраться в палату представителей Конгресса США. Выдвигался он в своем округе на безальтернативной основе - соперников у него не было.
КОнец цитаты.
Собственно, наше будущее: когда в депутаты на безальтернативной основе избирается священник (остальные кандидаты признаны пособниками диавола), а избиратели заглядывают на участок исключительно для того, чтобы напомнить избиркому о существовании науки. Только вряд ли таких избирателей у нас наберется 4000…
09.11
06:24
Логотип "Торпедо" как символ нацизма
В маразматических системах, к коим, безусловно, следует причислить и систему государственного управления Российской Федерации последних 12 лет, рано или поздно начинают происходить эстетические сбои, которые свидетельствуют о том, что организм пожирает сама себя. Ярким примером тому является ситуация вокруг эмблемы ФК "Торпедо Москва" (цитата с РБК-Спорт):
- Эта история тянется еще с лета, не понимаю, почему она получила огласку сейчас. Мы (болельщики - прим. ред.) тогда сдали в ГУВД Москвы перечень флагов и баннеров, которые планируем использовать на стадионе.
После проверки аналитический отдел ГУВД принял решение некоторые из них не допускать к использованию. В том числе и эмблему с гоночной машиной, буквой Т и шестеренкой. Как в ней разглядели нацистский след - не понятно. Эта эмблема используется с 1936 года.
В РБК-Спорт отмечают, что шестерня/зубчатое колесо - символ, активно использовавшийся гитлеровской НСДАП.
Я, к сожалению, не нашел примеров использования шестерни в качестве символики нацистской партии, но, полагаю, что в аналитическом отделе ГУВД работают не дураки. Понятно, что у Германии и СССР 30-х годов было много общего, не только в экономической и внешнеполитической сфере, но и в эстетике. Достаточно сравнить пропагандистские фильмы. Но, справедливости ради, следует отметить, что повышенное внимание к подобным шестеренке символам индустриализации в то время было характерно не только для двух государств. Ну была шестерня символом чего-то там сто лет назад, ну какая разница? Не свастику же торпедовцы рисуют, в конце концов! И вообще, ситуация вырисовывается такая, словно бы Третий Рейх дожил до наших дней и решил запретить Гитлера. Но германцы, к их счастью, оказались более последовательны в своем маразме: рейх свернулся в считанные десятилетия. А мы до сих пор одновременно и Сталина любим, и футбольных фанатов от "нацизма" отучаем.
Дело, понятно, в другом: цензурщикам, которых немерено развелось в последнее время, нужно проявлять видимость работы.
И мы таких примеров знаем много. Что вам больше всего запомнилось?
- Эта история тянется еще с лета, не понимаю, почему она получила огласку сейчас. Мы (болельщики - прим. ред.) тогда сдали в ГУВД Москвы перечень флагов и баннеров, которые планируем использовать на стадионе.
После проверки аналитический отдел ГУВД принял решение некоторые из них не допускать к использованию. В том числе и эмблему с гоночной машиной, буквой Т и шестеренкой. Как в ней разглядели нацистский след - не понятно. Эта эмблема используется с 1936 года.
В РБК-Спорт отмечают, что шестерня/зубчатое колесо - символ, активно использовавшийся гитлеровской НСДАП.
Я, к сожалению, не нашел примеров использования шестерни в качестве символики нацистской партии, но, полагаю, что в аналитическом отделе ГУВД работают не дураки. Понятно, что у Германии и СССР 30-х годов было много общего, не только в экономической и внешнеполитической сфере, но и в эстетике. Достаточно сравнить пропагандистские фильмы. Но, справедливости ради, следует отметить, что повышенное внимание к подобным шестеренке символам индустриализации в то время было характерно не только для двух государств. Ну была шестерня символом чего-то там сто лет назад, ну какая разница? Не свастику же торпедовцы рисуют, в конце концов! И вообще, ситуация вырисовывается такая, словно бы Третий Рейх дожил до наших дней и решил запретить Гитлера. Но германцы, к их счастью, оказались более последовательны в своем маразме: рейх свернулся в считанные десятилетия. А мы до сих пор одновременно и Сталина любим, и футбольных фанатов от "нацизма" отучаем.
Дело, понятно, в другом: цензурщикам, которых немерено развелось в последнее время, нужно проявлять видимость работы.
И мы таких примеров знаем много. Что вам больше всего запомнилось?
07.11
07:39
Сормовская ветка: какого хрена?
какого хрена метро на сормовской ветке ходить с интервалом в 10-12 минут? отцы города ничего не попутали? электричек не хватает? или наше метро будет эстонским?
06.11
06:12
Станция "Горьковская" как символ пошлости
Пошлость дизайна станции метро Горьковская вкупе с орущими из динамиков "Любэ" поначалу вызвала недоумение. Потом дошло, что станция посвящена не писателю, а городу, которого нет, страны, которую всеми силами пытаются воскресить. И небезуспешно. Вот вам пожалуйста: имперский мрамор имперских колонн, пошлые абстрактно-патриотические картинки, какие лепили где не попадя в эпоху застоя, неработающие эскалаторы и, конечно, любимая группа президента, который хоть и не приехал на открытие, но передал нижегородцам пламенный музыкальный привет. На обратном пути подумалось, что когда г-н Путин устает от трудов праведных, от блесков и китча дворцов, то уезжает в секретную "хрущевку", где вдоль стены стоит стенка с чешским хрусталем, а на другой висит ковер, в углу показывает балет телевизор "Рубин", а с потолка свисает массивная люстра с миллионом стекляшек-бирюлек. Те, кто нами правят, не могут или не хотят без пошлости. То ли потому, что хороший вкус прививают в детстве (а потом уже как-то не до этого), то ли затем, чтобы воскресить декорации молодости. Их молодости. И навязать их мне. Дудки.
31.10
17:12
4 ноября: чей это праздник?
В преддверии дня народного якобы единства, стоя в двухчасовых пробках и передвигаясь по щиколотку в холодной воде, вновь и вновь задаюсь вопросом: кто и что отмечает 4 ноября?
Во-первых, не могу не пройтись по транспортным "успехам" нашей администрации. Спрашивается, кому сказать "спасибо" 5 ноября, когда, наконец, состоится пуск станции метро, который нижегородцы ждали почти три десятилетия? Я думаю, что следует сказать спасибо, в первую очередь, самим нижегородцам. И отблагодарить их должна, по идее, администрация. За то, что жители вытерпели всё это многолетнее "пробочное" издевательство, пока слуги верховного под мигалки колесили верхней части. Спасибо, что не свергли. Хотя в понедельник, после часового путешествия с площади Минина, находясь автобусе в пробке на улице Советской, вдруг стало понятно по ропоту пассажиров, как их всё достало, и вот сейчас крикни кто из них "пойдемте на Кремль", неизвестно, как закончился бы вечер (да и нынешний губернаторский срок). Так что открытие Горьковской - это не столько достижение, сколько отмазка. Причем, весьма своевременная.
Во-вторых, это, конечно, вопрос ливневки и состояния дорожного покрытия вообще, когда тротуары превращаются сплошь в водоемы. я Понимаю, главы районов не ходят по ул. Тонкинской, по Мещере и другим аномальным с точки зрения климаата зонам. А что делать? Это Россия, скажут они. У нас тут такие условия. А нынешний глава СОВЕТА Федерации наверняка предложит сушить тротуары феном (по аналогии с лазерным срезанием сосуль). Ибо нормальная ливневка - это прошлый век.
Тут же третье событие - размыв грунта на Зеленском съезде. Странно, что не перекрыли съезд. Если в ту же самую пробочку повторится подобное, а внизу будет стоять "Матисс", не приведи господь, с чьей-нибудь женой и ребенком в салоне… ну вы понимаете. Да и сеточку наши мэры-главы могли бы уже положить. Булка, между прочим, целую набережную Федоровского обустроил. А у нас только торговые центры растут…
Ну и четвертое, уже самое глобальное, это приезд Путина, а так же его фанатов и антифанатов 4 ноября. Угадайте, что делают здравомыслящие нижегородцы в этот славный, всенародный праздник якобы единства? Правильно, дружно валят из города, сидят по домаам, и уж в центр на концерт Баскова - упаси боже… О каком единстве идет речь? Кто и что отмечает? Правящая партия - свои пирровы победы? Дык ёлы-палы, а есть вообще что отмечать?
Во-первых, не могу не пройтись по транспортным "успехам" нашей администрации. Спрашивается, кому сказать "спасибо" 5 ноября, когда, наконец, состоится пуск станции метро, который нижегородцы ждали почти три десятилетия? Я думаю, что следует сказать спасибо, в первую очередь, самим нижегородцам. И отблагодарить их должна, по идее, администрация. За то, что жители вытерпели всё это многолетнее "пробочное" издевательство, пока слуги верховного под мигалки колесили верхней части. Спасибо, что не свергли. Хотя в понедельник, после часового путешествия с площади Минина, находясь автобусе в пробке на улице Советской, вдруг стало понятно по ропоту пассажиров, как их всё достало, и вот сейчас крикни кто из них "пойдемте на Кремль", неизвестно, как закончился бы вечер (да и нынешний губернаторский срок). Так что открытие Горьковской - это не столько достижение, сколько отмазка. Причем, весьма своевременная.
Во-вторых, это, конечно, вопрос ливневки и состояния дорожного покрытия вообще, когда тротуары превращаются сплошь в водоемы. я Понимаю, главы районов не ходят по ул. Тонкинской, по Мещере и другим аномальным с точки зрения климаата зонам. А что делать? Это Россия, скажут они. У нас тут такие условия. А нынешний глава СОВЕТА Федерации наверняка предложит сушить тротуары феном (по аналогии с лазерным срезанием сосуль). Ибо нормальная ливневка - это прошлый век.
Тут же третье событие - размыв грунта на Зеленском съезде. Странно, что не перекрыли съезд. Если в ту же самую пробочку повторится подобное, а внизу будет стоять "Матисс", не приведи господь, с чьей-нибудь женой и ребенком в салоне… ну вы понимаете. Да и сеточку наши мэры-главы могли бы уже положить. Булка, между прочим, целую набережную Федоровского обустроил. А у нас только торговые центры растут…
Ну и четвертое, уже самое глобальное, это приезд Путина, а так же его фанатов и антифанатов 4 ноября. Угадайте, что делают здравомыслящие нижегородцы в этот славный, всенародный праздник якобы единства? Правильно, дружно валят из города, сидят по домаам, и уж в центр на концерт Баскова - упаси боже… О каком единстве идет речь? Кто и что отмечает? Правящая партия - свои пирровы победы? Дык ёлы-палы, а есть вообще что отмечать?
24.10
22:19
Чечня в Казани
На месте ликвидации боевиков в Казани нашли взрывчатку
В квартире, где были ликвидированы подозреваемые в покушении на муфтия Татарстана Илдуса Файзова, обнаружено 600 граммов взрывчатки и два пистолета, сообщает МВД по Татарстану. Тип взрывчатки не уточняется, однако сказано, что она эквивалентна 1,5 килограмма тротила.
Кроме того, найденное взрывчатое вещество похоже на то, которое было обнаружено в январе 2012 года на месте взрыва в деревне Медель, где жил убитый тогда же террорист Рустам Юсупов. О его связи с ликвидированными 24 октября террористами - Кашаповым и Валеевым - никакой информации пока нет.
Спецоперация по ликвидации боевиков в Казани началась днем 24 октября и продолжалась несколько часов. В ходе спецоперации погиб сотрудник ФСБ, пострадавший от взрыва брошенной террористами гранаты. Еще несколько сотрудников этого ведомства были ранены во время перестрелки с укрывшимися в квартире преступниками.
В результате перестрелки никто из жильцов дома, в котором укрывались террористы, не пострадал - люди были эвакуированы и временно размещены в здании школы. Обратно жильцов пока не пустили, предложив им переночевать у родственников. Как уточняет РИА Новости, только двум семьям потребовалось размещение в гостинице.
Покушение на Илдуса Файзова было совершено в июле 2012 года - он получил ранения и некоторое время провел в больнице. В международный розыск по подозрению в покушении объявлено четыре человека: Раис Мингалеев, Альберт Исмагилов, Роберт Валеев и еще один человек, чье имя неизвестно.
В квартире, где были ликвидированы подозреваемые в покушении на муфтия Татарстана Илдуса Файзова, обнаружено 600 граммов взрывчатки и два пистолета, сообщает МВД по Татарстану. Тип взрывчатки не уточняется, однако сказано, что она эквивалентна 1,5 килограмма тротила.
Кроме того, найденное взрывчатое вещество похоже на то, которое было обнаружено в январе 2012 года на месте взрыва в деревне Медель, где жил убитый тогда же террорист Рустам Юсупов. О его связи с ликвидированными 24 октября террористами - Кашаповым и Валеевым - никакой информации пока нет.
Спецоперация по ликвидации боевиков в Казани началась днем 24 октября и продолжалась несколько часов. В ходе спецоперации погиб сотрудник ФСБ, пострадавший от взрыва брошенной террористами гранаты. Еще несколько сотрудников этого ведомства были ранены во время перестрелки с укрывшимися в квартире преступниками.
В результате перестрелки никто из жильцов дома, в котором укрывались террористы, не пострадал - люди были эвакуированы и временно размещены в здании школы. Обратно жильцов пока не пустили, предложив им переночевать у родственников. Как уточняет РИА Новости, только двум семьям потребовалось размещение в гостинице.
Покушение на Илдуса Файзова было совершено в июле 2012 года - он получил ранения и некоторое время провел в больнице. В международный розыск по подозрению в покушении объявлено четыре человека: Раис Мингалеев, Альберт Исмагилов, Роберт Валеев и еще один человек, чье имя неизвестно.
24.10
06:47
На смерть российской науки
Курчатов тоже молился
"Лента.ру" выяснила, зачем МИФИ подружился с РПЦ
Открытие кафедры теологии в МИФИ - ведущем ядерном вузе страны - общественность встретила издевательскими шутками и ожесточенными спорами. Любопытно, что инициатором сотрудничества МИФИ и РПЦ выступил сам научно-исследовательский институт. "Лента.ру" выяснила, как и зачем в МИФИ появилась кафедра теологии и кто ходит на молебны за успешное окончание сессии.
"Не будем скрывать, ректор - верующий человек, православный, русский, уроженец Краснодарского края. Кстати, дед у него пел в церковном хоре и обладал могучим голосом. Мне было это очень приятно слышать, потому что я выпускник [Московской] консерватории", - описывает глава культурно-массового управления МИФИ Александр Невзоров руководителя университета Михаила Стриханова. Культурно-массовое управление (созданное как раз по инициативе Стриханова два года назад) участвует и в религиозном просвещении студентов-физиков, по поводу которого в блогах уже неделю искрометно шутят. Невзоров недоумевает, почему решение открыть кафедру теологии в физическом университете вызвало "такой интерес", и возмущается, что критики инициативы употребляют по отношению к вузу понятие "средневековье", забывая о его достижениях.
Преподаватели МИФИ рассказывают, что после того, как в их университете решено было открыть кафедру теологии, вуз "гудит как улей". Сотрудники пересылают друг другу шутки о "расщеплении атома с божьей помощью" и появлении в МИФИ "настоящей частицы бога, но не бозона Хиггса". Раньше с инициативами нового ректора, связанными с православием, пытались бороться, а потом студенты и преподаватели привыкли. Так описывают ситуацию опрошенные "Лентой.ру" сотрудники МИФИ.
"На первом своем ученом совете новый ректор Стриханов выступил со словом и поздравил всех с праздником. Все переглянулись - никакого праздника вроде не было. Может, имел в виду свое назначение? Тоже странно. Оказалось потом - с церковным праздником, который был в этот день. В аудитории засмеялись. А ректор заявил: кто не согласен, тот пусть покинет зал. Все встрепенулись: ректор оказался человеком набожным", - рассказывает один из сотрудников МИФИ, попросивший не указывать его имя. Ректором МИФИ Михаил Стриханов стал в 2007 году. За его кандидатуру в институте тогда проголосовали почти единогласно. "Альтернативы особо не было, - поясняет собеседник. - Старый ректор не избирался". Стриханов сам выпускник МИФИ, но работал в последние годы в Министерстве образования. Работники вуза считали, что "он чиновник и может привести в институт финансирование".
Многим - особенно на фоне скандалов, связанных с РПЦ, - дружба церкви с физическим вузом показалась неожиданной. В адрес РПЦ посыпались обвинения - мол, церковь навязывается светскому образовательному учреждению. На самом деле "дружить домами" предложил сам вуз.
В домовом храме МИФИ
Писать о "проникновении церкви" в МИФИ начали еще в 2010 году. В марте 2010-го студенты, пришедшие на занятия, на месте старого смешного памятника старцу, сделанного из железных труб, обнаружили православный крест. Под старым памятником было написано: "Дорогу осилит идущий". Под крестом кто-то положил листок бумаги с надписью "Не осилил". Памятник из балок убрали подальше вглубь территории. Буквально одновременно с появлением большого православного креста открылся и домовый храм - на первом этаже МИФИ, рядом со входом. "Там что-то строили несколько месяцев, но никто не знал, что. А потом оказалось, что это храм. Вызвало недоумение. Математика и точные науки не особо совместимы с религией, мы ж не напишем в Библии обновления. Ей 2 тыс. лет, а учебники обновляются каждый год с каждым новым открытием", - говорит студент Никита Сафонов. По словам учащихся, раньше на месте церкви был гардероб, по утверждению ректората - заброшенные подсобные помещения, "где собирали оружие для военной кафедры, лежали железки - не склад, а даже мусорка, полуподвал". Сейчас в домовом храме расписаны стены, сделан алтарь "под золото". Украшения достались храму благодаря матушке Варваре, с которой дружен ректор университета, отмечает Невзоров.
Освящал и поминальный крест, и церковь лично патриарх Кирилл. Главный корпус, вспоминает студент Сафонов, "вычистили дочиста: отодрали все жвачки, что там за 20 лет были". Патриарх выступал в МИФИ с лекцией. Пока при вузе строился домовый храм, ученый совет успел сделать патриарха почетным доктором МИФИ, это было в январе 2010 года. "Не помню точно, но, по-моему, присвоить патриарху степень предложили именно ученые мужи. Они наблюдали его деятельность и решили, что этот человек - по уровню своего общественного служения, интеллектуальному уровню, вниманию, с которым он относится к молодежи и студенчеству, - достоин того, чтобы стать почетным доктором МИФИ", - рассказывает Невзоров. По словам студентов, некоторых преподавателей помпезный визит "напряг". Мало кто в МИФИ был открыто против, но после приезда Кирилла в университете начались дискуссии.
С группой студентов, в которой учится Сафонов, о кресте у входа заговорила на семинаре одна из преподавательниц. "Спросила, как мы относимся; сказала, что сама не одобряет. Говорила, что подпишет петицию против", - рассказывает студент. Подписи за то, чтобы убрать крест, собирали на входе в МИФИ, бумагу пустили по аудиториям. В итоге, по словам Сафонова, свои имена под ней поставили около 400 человек - студенты и преподаватели. "Передали в администрацию, но никакого отклика не возникло", - говорит он. Студенты борьбу против креста продолжать не стали. Преподаватель МИФИ отмечает, что в университете тогда "общий фон был негативный". "Близкий к шоку. Никакого опроса мнений по поводу креста или церкви не проводилось. Мне рассказывали, что были контрмеры по отношению к преподавателям и студентам, вплоть до угроз об отчислении из института", - рассказывает он. Ректор, по его словам, был возмущен тем, что кого-то может оскорбить православный крест на территории вуза. Впрочем, в том, что кого-то за выступления против креста обещали уволить, никто из преподавателей лично не сознался. Потом крест "облагородили", говорит научный сотрудник МИФИ: повесили на него мемориальную табличку, сообщавшую, что это поминальный крест в память о физиках, погибших в техногенных катастрофах и при создании ядерного щита страны. "Но большинство людей все равно были против него и не приняли", - говорит он.
По словам Невзорова, петиция с подписями в администрацию так и не поступила. А решение создать при МИФИ храм принял не действующий ректорат, а совет ветеранов еще в 2002 году. Поэтому у сотрудников не спросили, что они об этом думают, говорят в ректорате. Прошение бывшего руководителя вуза Бориса Оныкия о строительстве храма одобрил патриарх Алексий II. Планировали возвести храм-памятник - часовню в память о погибших физиках. По словам Невзорова, больше десяти лет назад "на страницах газеты МИФИ по этому поводу велась жаркая дискуссия"; храм решили строить, открыли сбор пожертвований - и дело затихло. "Одно дело - построить храм в спальном районе, где много прихожан. Другое - у нас, где есть только инициативная группа и не так много людей. Объем собранных средств был слишком невелик", - поясняет Невзоров.
Новый ректор тему с храмом воскресил. Но поскольку пожертвований все равно не хватало, решено было строить не отдельно стоящую церковь, а домовую. Храм построен был только на пожертвования. "Например, очень крупную сумму один выпускник внес, но попросил не называть его имя. Его знает только наш священник и упоминает его на алтаре", - говорит глава культурно-массового управления. Однако памятник погибшим физикам на территории МИФИ совет ветеранов все равно хотел. Все опрошенные сотрудники МИФИ недоумевают, почему в память о погибших коллегах нужно ставить именно крест. "По поводу него у нас было больше негатива, чем по поводу церкви в подвале", - говорит молодой сотрудник МИФИ Евгений. Но, по словам Невзорова, именно ветераны-физики настояли, чтобы это был поминальный крест и принять другое решение было невозможно. При этом глава культурно-массового управления, который работает в МИФИ с 2007 года, сам входит в совет ветеранов. "Что значит - почему крест, а не просто памятник? - возмущается на уточняющие вопросы Невзоров. - По вашей логике, надо уничтожить храм Василия Блаженного. Почему стоит храм Василия Блаженного в честь победы Ивана Грозного над Казанью? Что, там памятник должен быть? Наши ветераны пришли к выводу, что, закажи памятник любому скульптору, самому великому американскому, все равно не найдется 100 процентов его поклонников. Не скажут все 100 процентов людей - сыновей, внуков: это идеальное место поминовения".
Памятник "Дорогу осилит идущий". Фото vk.com
В другом месте крест не поставили и по идейным соображениям. Руководство вуза якобы многие просили убрать памятник осиливающему дорогу старцу, называя его "антиэстетическим безобразием". Поэтому и решено было переставить его вглубь территории, а на освободившемся месте соорудить поминальный крест. Студент Сафонов говорит, что "переставить подальше" студенты в петиции просили как раз не памятник, а крест. К слову, добавляет Невзоров, от идеи поставить на территории МИФИ еще и отдельный храм никто не отказывался. "О такой часовне мечтал ныне скончавшийся председатель совета ветеранов, наш заслуженный ученый Виктор Кириллов-Угрюмов. Назвать часовню он хотел в честь Смоленской иконы Божьей Матери. Это неслучайно: есть информация, достаточно достоверная, что Игорь Васильевич Курчатов перед испытанием атомной бомбы ходил молиться в Новодевичий монастырь перед Смоленской иконой Божьей Матери", - поясняет он.
По утверждению Невзорова, после того как храм начал функционировать, совет ветеранов решил, что "сказавший 'а' говорит 'бэ'". "Я думаю, я чаще вас захожу в храм, но и я не всегда понимаю, что там происходит, какие тексты читаются. А понять, разобраться в сути - это и есть научный подход. Мы обратились к священнослужителям-выпускникам МИФИ, они стали объяснять на лекциях прихожанам катехизис", - говорит он. Говоря "мы", глава управления имеет в виду "кружок, сообщество единомышленников". По его словам, это "люди, которые и преподают, и занимаются наукой, и думают о том, какое наследство они после себя оставляют". "Хотят, чтобы студент стал не только ученым, но и человеком, гражданином, извините за искренность, патриотом, который ощущает неразрывную связь с тысячелетней традицией и поколением отцов, чьи могилы здесь находятся. В нашей стране эта связь идет и через православие", - поясняет Невзоров. К этому "кружку, сообществу единомышленников" он относит себя, сотрудников своего управления, ректора, некоторых проректоров ("с болью могу сказать, что отнюдь не всех"), часть профессоров и ветеранов.
Зимой 2011 года в МИФИ обратилось главное богословское учебное заведение России - Общецерковная аспирантура и докторантура Кирилла и Мефодия. Ее проректор протоиерей Владимир (Шмалий) - выпускник Московского физико-технического университета - рассказывает, что богословский вуз тогда просил несколько ведущих вузов России провести встречи священнослужителей и ученых: РПЦ готовило документ об отношении веры и науки. Создание этой бумаги курирует председатель Отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Иларион. Преподаватели Общецерковной аспирантуры и докторантуры хотели обсудить документ с сотрудниками МГУ, философского института РАН, РГГУ. Узнав об открытии храма в МИФИ, представители церкви предложили устроить встречу и на площадке ядерного института. Руководство МИФИ встретилось с теологами и отцом Владимиром, но до непосредственного обсуждения документа дело так и не дошло: участники встречи увлеклись обсуждением вопроса о возникновении мира - со стороны теологии и богословия.
Общецерковная аспирантура подписала соглашения о сотрудничестве и курсах общих лекций со многими ведущими вузами России. Но знакомство отца Владимира Шмалия с ректоратом МИФИ сделало отношения церкви с институтом особо тесными. Зимой 2012 года было решено организовать в МИФИ "курсы повышения квалификации для священников". Причем с лекциями перед священнослужителями, которые в духовных школах читают курсы по естественным наукам, выступали ученые не только из МИФИ, но и геологи, астрономы, сотрудники Курчатовского института.
"Всем понравилось это дело. Имея такой хороший опыт, мы призадумались о следующем шаге. Это метод научного познания: когда есть что-то, что тебе интересно и нравится, то ты хочешь довести это до научного конца", - объясняет выпускник Московской консерватории и сотрудник МИФИ Невзоров. По его словам, идея открыть в университете кафедру теологии принадлежит все тому же совету ветеранов: "Изучив вопрос, мы пришли к выводу, что отстали в этой области: кафедра теологии существует примерно в 50 российских вузах, и по ней, оказывается, существуют государственные учебные стандарты и лицензии". После заседания ученого совета, который идею одобрил, вуз обратился с просьбой помочь открыть кафедру в Общецерковную аспирантуру и докторантуру. Сделать главой кафедры митрополита Илариона, которого называют "вторым человеком в РПЦ", предложил Невзоров. Он был знаком с митрополитом, который когда-то тоже окончил Московскую консерваторию. С ученым советом, на котором решался вопрос о создании кафедры, совпал и давно запланированный визит Илариона в вуз. На совете митрополит и согласился возглавить кафедру.
Надпись на стенде в МИФИ
Кафедра теологии существует в соответствии с госстандартами, так что финансировать ее будет Министерство образования и науки России. Иларион должен представить план развития кафедры. По рассказам молодого сотрудника МИФИ Евгения, на встрече с коллективом вуза ректор заверил, что занятия по теологии будут необязательными. Если студент захочет получить оценку по какому-то из курсов кафедры, он сможет сдать экзамен или зачет. "У нас в МИФИ есть гуманитарный блок. Может, студенту захочется вместо основ древнегреческой философии изучить философию христианскую?" - словно с надеждой говорит Невзоров. Он считает, что учащимся могут быть также интересны история церкви, догматическое богословие или "то, что в церкви называется гомилетика (раздел богословия, посвященный церковному проповедничеству - прим. "Ленты.ру")". "Искусство диспута, общения, искусство проповеди. Я думаю, это небесполезно для наших ученых, которые, прямо скажем, говорить не умеют", - считает Невзоров.
По словам отца Владимира Шмалия, речь идет о четырех курсах, которые смогут прослушать студенты МИФИ: курс христианского богослужения, история христианской мысли, история церкви и история мировых религий. Не исключено, что последние два курса студентам будут читать светские преподаватели с гуманитарных кафедр. По словам проректора Общецерковной докторантуры, решение ядерного вуза открыть новую кафедру "кажется необычным, но вместе с тем оправданным". "МИФИ - ведущий технический вуз и неотъемлемым образом связан с государственными интересами и поддержкой обороноспособности страны. Есть много людей, которых не беспокоят будущее страны и национальная безопасность. Но для некоторых этот вопрос является важным. Государствомыслящие люди связывают государственное национальное будущее страны с ее корнями, а культурные корни связаны с православием. Увязка кажется разумной", - объясняет отец Владимир, почему именно МИФИ так увлеченно дружит с церковью.
"Я не суперкритично настроен по отношению к церкви, но некоторые вещи удивляют и являются странными для ядерного университета. Вместо памятника идущему можно было и нормальную статую поставить, но крест у входа в МИФИ - наверное, чересчур и ни к селу ни к городу", - пожимает плечами молодой сотрудник МИФИ Евгений. На его взгляд, "дружба с церковью переходит в анекдот" и пока не достигает высоких целей, о которых говорят Невзоров и Шмалий. Многие преподаватели и сотрудники и правда говорить о кафедре отказались, заявив корреспонденту "Ленты.ру", что могут только отшутиться по этому поводу.
В пятницу вечером, после занятий, во время службы в небольшом домовом храме МИФИ - аншлаг. На доске объявлений православная община университета предлагает желающим поехать на экскурсии в монастыри или выучить церковнославянский язык. После службы сотрудники МИФИ задерживаются рядом с церковной лавкой, чтобы заказать молебен или пообщаться друг с другом.
Невзоров здоровается со священником и между прочим сообщает корреспонденту "Ленты.ру", что, согласно опросам, в МИФИ, как и во всей стране, православной веры придерживаются примерно 80 процентов людей. Но спор в коридорах МИФИ ведется не о том, должен быть человек верующим или нет. "Ну что мы - митинговать пойдем, что ли? Честно говоря, большинству все равно. Большинству просто кажется, что эти вещи должны быть разделены", - говорит Евгений. Его больше интересуют проблемы получения в МИФИ научных грантов, участие в проектах Европейского центра ядерных исследований и зарплата некоторых сотрудников, которая составляет четыре-шесть тысяч рублей в месяц. Ее давно уже не поднимали.
Полина Никольская
"Лента.ру" выяснила, зачем МИФИ подружился с РПЦ
Открытие кафедры теологии в МИФИ - ведущем ядерном вузе страны - общественность встретила издевательскими шутками и ожесточенными спорами. Любопытно, что инициатором сотрудничества МИФИ и РПЦ выступил сам научно-исследовательский институт. "Лента.ру" выяснила, как и зачем в МИФИ появилась кафедра теологии и кто ходит на молебны за успешное окончание сессии.
"Не будем скрывать, ректор - верующий человек, православный, русский, уроженец Краснодарского края. Кстати, дед у него пел в церковном хоре и обладал могучим голосом. Мне было это очень приятно слышать, потому что я выпускник [Московской] консерватории", - описывает глава культурно-массового управления МИФИ Александр Невзоров руководителя университета Михаила Стриханова. Культурно-массовое управление (созданное как раз по инициативе Стриханова два года назад) участвует и в религиозном просвещении студентов-физиков, по поводу которого в блогах уже неделю искрометно шутят. Невзоров недоумевает, почему решение открыть кафедру теологии в физическом университете вызвало "такой интерес", и возмущается, что критики инициативы употребляют по отношению к вузу понятие "средневековье", забывая о его достижениях.
Преподаватели МИФИ рассказывают, что после того, как в их университете решено было открыть кафедру теологии, вуз "гудит как улей". Сотрудники пересылают друг другу шутки о "расщеплении атома с божьей помощью" и появлении в МИФИ "настоящей частицы бога, но не бозона Хиггса". Раньше с инициативами нового ректора, связанными с православием, пытались бороться, а потом студенты и преподаватели привыкли. Так описывают ситуацию опрошенные "Лентой.ру" сотрудники МИФИ.
"На первом своем ученом совете новый ректор Стриханов выступил со словом и поздравил всех с праздником. Все переглянулись - никакого праздника вроде не было. Может, имел в виду свое назначение? Тоже странно. Оказалось потом - с церковным праздником, который был в этот день. В аудитории засмеялись. А ректор заявил: кто не согласен, тот пусть покинет зал. Все встрепенулись: ректор оказался человеком набожным", - рассказывает один из сотрудников МИФИ, попросивший не указывать его имя. Ректором МИФИ Михаил Стриханов стал в 2007 году. За его кандидатуру в институте тогда проголосовали почти единогласно. "Альтернативы особо не было, - поясняет собеседник. - Старый ректор не избирался". Стриханов сам выпускник МИФИ, но работал в последние годы в Министерстве образования. Работники вуза считали, что "он чиновник и может привести в институт финансирование".
Многим - особенно на фоне скандалов, связанных с РПЦ, - дружба церкви с физическим вузом показалась неожиданной. В адрес РПЦ посыпались обвинения - мол, церковь навязывается светскому образовательному учреждению. На самом деле "дружить домами" предложил сам вуз.
В домовом храме МИФИ
Писать о "проникновении церкви" в МИФИ начали еще в 2010 году. В марте 2010-го студенты, пришедшие на занятия, на месте старого смешного памятника старцу, сделанного из железных труб, обнаружили православный крест. Под старым памятником было написано: "Дорогу осилит идущий". Под крестом кто-то положил листок бумаги с надписью "Не осилил". Памятник из балок убрали подальше вглубь территории. Буквально одновременно с появлением большого православного креста открылся и домовый храм - на первом этаже МИФИ, рядом со входом. "Там что-то строили несколько месяцев, но никто не знал, что. А потом оказалось, что это храм. Вызвало недоумение. Математика и точные науки не особо совместимы с религией, мы ж не напишем в Библии обновления. Ей 2 тыс. лет, а учебники обновляются каждый год с каждым новым открытием", - говорит студент Никита Сафонов. По словам учащихся, раньше на месте церкви был гардероб, по утверждению ректората - заброшенные подсобные помещения, "где собирали оружие для военной кафедры, лежали железки - не склад, а даже мусорка, полуподвал". Сейчас в домовом храме расписаны стены, сделан алтарь "под золото". Украшения достались храму благодаря матушке Варваре, с которой дружен ректор университета, отмечает Невзоров.
Освящал и поминальный крест, и церковь лично патриарх Кирилл. Главный корпус, вспоминает студент Сафонов, "вычистили дочиста: отодрали все жвачки, что там за 20 лет были". Патриарх выступал в МИФИ с лекцией. Пока при вузе строился домовый храм, ученый совет успел сделать патриарха почетным доктором МИФИ, это было в январе 2010 года. "Не помню точно, но, по-моему, присвоить патриарху степень предложили именно ученые мужи. Они наблюдали его деятельность и решили, что этот человек - по уровню своего общественного служения, интеллектуальному уровню, вниманию, с которым он относится к молодежи и студенчеству, - достоин того, чтобы стать почетным доктором МИФИ", - рассказывает Невзоров. По словам студентов, некоторых преподавателей помпезный визит "напряг". Мало кто в МИФИ был открыто против, но после приезда Кирилла в университете начались дискуссии.
С группой студентов, в которой учится Сафонов, о кресте у входа заговорила на семинаре одна из преподавательниц. "Спросила, как мы относимся; сказала, что сама не одобряет. Говорила, что подпишет петицию против", - рассказывает студент. Подписи за то, чтобы убрать крест, собирали на входе в МИФИ, бумагу пустили по аудиториям. В итоге, по словам Сафонова, свои имена под ней поставили около 400 человек - студенты и преподаватели. "Передали в администрацию, но никакого отклика не возникло", - говорит он. Студенты борьбу против креста продолжать не стали. Преподаватель МИФИ отмечает, что в университете тогда "общий фон был негативный". "Близкий к шоку. Никакого опроса мнений по поводу креста или церкви не проводилось. Мне рассказывали, что были контрмеры по отношению к преподавателям и студентам, вплоть до угроз об отчислении из института", - рассказывает он. Ректор, по его словам, был возмущен тем, что кого-то может оскорбить православный крест на территории вуза. Впрочем, в том, что кого-то за выступления против креста обещали уволить, никто из преподавателей лично не сознался. Потом крест "облагородили", говорит научный сотрудник МИФИ: повесили на него мемориальную табличку, сообщавшую, что это поминальный крест в память о физиках, погибших в техногенных катастрофах и при создании ядерного щита страны. "Но большинство людей все равно были против него и не приняли", - говорит он.
По словам Невзорова, петиция с подписями в администрацию так и не поступила. А решение создать при МИФИ храм принял не действующий ректорат, а совет ветеранов еще в 2002 году. Поэтому у сотрудников не спросили, что они об этом думают, говорят в ректорате. Прошение бывшего руководителя вуза Бориса Оныкия о строительстве храма одобрил патриарх Алексий II. Планировали возвести храм-памятник - часовню в память о погибших физиках. По словам Невзорова, больше десяти лет назад "на страницах газеты МИФИ по этому поводу велась жаркая дискуссия"; храм решили строить, открыли сбор пожертвований - и дело затихло. "Одно дело - построить храм в спальном районе, где много прихожан. Другое - у нас, где есть только инициативная группа и не так много людей. Объем собранных средств был слишком невелик", - поясняет Невзоров.
Новый ректор тему с храмом воскресил. Но поскольку пожертвований все равно не хватало, решено было строить не отдельно стоящую церковь, а домовую. Храм построен был только на пожертвования. "Например, очень крупную сумму один выпускник внес, но попросил не называть его имя. Его знает только наш священник и упоминает его на алтаре", - говорит глава культурно-массового управления. Однако памятник погибшим физикам на территории МИФИ совет ветеранов все равно хотел. Все опрошенные сотрудники МИФИ недоумевают, почему в память о погибших коллегах нужно ставить именно крест. "По поводу него у нас было больше негатива, чем по поводу церкви в подвале", - говорит молодой сотрудник МИФИ Евгений. Но, по словам Невзорова, именно ветераны-физики настояли, чтобы это был поминальный крест и принять другое решение было невозможно. При этом глава культурно-массового управления, который работает в МИФИ с 2007 года, сам входит в совет ветеранов. "Что значит - почему крест, а не просто памятник? - возмущается на уточняющие вопросы Невзоров. - По вашей логике, надо уничтожить храм Василия Блаженного. Почему стоит храм Василия Блаженного в честь победы Ивана Грозного над Казанью? Что, там памятник должен быть? Наши ветераны пришли к выводу, что, закажи памятник любому скульптору, самому великому американскому, все равно не найдется 100 процентов его поклонников. Не скажут все 100 процентов людей - сыновей, внуков: это идеальное место поминовения".
Памятник "Дорогу осилит идущий". Фото vk.com
В другом месте крест не поставили и по идейным соображениям. Руководство вуза якобы многие просили убрать памятник осиливающему дорогу старцу, называя его "антиэстетическим безобразием". Поэтому и решено было переставить его вглубь территории, а на освободившемся месте соорудить поминальный крест. Студент Сафонов говорит, что "переставить подальше" студенты в петиции просили как раз не памятник, а крест. К слову, добавляет Невзоров, от идеи поставить на территории МИФИ еще и отдельный храм никто не отказывался. "О такой часовне мечтал ныне скончавшийся председатель совета ветеранов, наш заслуженный ученый Виктор Кириллов-Угрюмов. Назвать часовню он хотел в честь Смоленской иконы Божьей Матери. Это неслучайно: есть информация, достаточно достоверная, что Игорь Васильевич Курчатов перед испытанием атомной бомбы ходил молиться в Новодевичий монастырь перед Смоленской иконой Божьей Матери", - поясняет он.
По утверждению Невзорова, после того как храм начал функционировать, совет ветеранов решил, что "сказавший 'а' говорит 'бэ'". "Я думаю, я чаще вас захожу в храм, но и я не всегда понимаю, что там происходит, какие тексты читаются. А понять, разобраться в сути - это и есть научный подход. Мы обратились к священнослужителям-выпускникам МИФИ, они стали объяснять на лекциях прихожанам катехизис", - говорит он. Говоря "мы", глава управления имеет в виду "кружок, сообщество единомышленников". По его словам, это "люди, которые и преподают, и занимаются наукой, и думают о том, какое наследство они после себя оставляют". "Хотят, чтобы студент стал не только ученым, но и человеком, гражданином, извините за искренность, патриотом, который ощущает неразрывную связь с тысячелетней традицией и поколением отцов, чьи могилы здесь находятся. В нашей стране эта связь идет и через православие", - поясняет Невзоров. К этому "кружку, сообществу единомышленников" он относит себя, сотрудников своего управления, ректора, некоторых проректоров ("с болью могу сказать, что отнюдь не всех"), часть профессоров и ветеранов.
Зимой 2011 года в МИФИ обратилось главное богословское учебное заведение России - Общецерковная аспирантура и докторантура Кирилла и Мефодия. Ее проректор протоиерей Владимир (Шмалий) - выпускник Московского физико-технического университета - рассказывает, что богословский вуз тогда просил несколько ведущих вузов России провести встречи священнослужителей и ученых: РПЦ готовило документ об отношении веры и науки. Создание этой бумаги курирует председатель Отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Иларион. Преподаватели Общецерковной аспирантуры и докторантуры хотели обсудить документ с сотрудниками МГУ, философского института РАН, РГГУ. Узнав об открытии храма в МИФИ, представители церкви предложили устроить встречу и на площадке ядерного института. Руководство МИФИ встретилось с теологами и отцом Владимиром, но до непосредственного обсуждения документа дело так и не дошло: участники встречи увлеклись обсуждением вопроса о возникновении мира - со стороны теологии и богословия.
Общецерковная аспирантура подписала соглашения о сотрудничестве и курсах общих лекций со многими ведущими вузами России. Но знакомство отца Владимира Шмалия с ректоратом МИФИ сделало отношения церкви с институтом особо тесными. Зимой 2012 года было решено организовать в МИФИ "курсы повышения квалификации для священников". Причем с лекциями перед священнослужителями, которые в духовных школах читают курсы по естественным наукам, выступали ученые не только из МИФИ, но и геологи, астрономы, сотрудники Курчатовского института.
"Всем понравилось это дело. Имея такой хороший опыт, мы призадумались о следующем шаге. Это метод научного познания: когда есть что-то, что тебе интересно и нравится, то ты хочешь довести это до научного конца", - объясняет выпускник Московской консерватории и сотрудник МИФИ Невзоров. По его словам, идея открыть в университете кафедру теологии принадлежит все тому же совету ветеранов: "Изучив вопрос, мы пришли к выводу, что отстали в этой области: кафедра теологии существует примерно в 50 российских вузах, и по ней, оказывается, существуют государственные учебные стандарты и лицензии". После заседания ученого совета, который идею одобрил, вуз обратился с просьбой помочь открыть кафедру в Общецерковную аспирантуру и докторантуру. Сделать главой кафедры митрополита Илариона, которого называют "вторым человеком в РПЦ", предложил Невзоров. Он был знаком с митрополитом, который когда-то тоже окончил Московскую консерваторию. С ученым советом, на котором решался вопрос о создании кафедры, совпал и давно запланированный визит Илариона в вуз. На совете митрополит и согласился возглавить кафедру.
Надпись на стенде в МИФИ
Кафедра теологии существует в соответствии с госстандартами, так что финансировать ее будет Министерство образования и науки России. Иларион должен представить план развития кафедры. По рассказам молодого сотрудника МИФИ Евгения, на встрече с коллективом вуза ректор заверил, что занятия по теологии будут необязательными. Если студент захочет получить оценку по какому-то из курсов кафедры, он сможет сдать экзамен или зачет. "У нас в МИФИ есть гуманитарный блок. Может, студенту захочется вместо основ древнегреческой философии изучить философию христианскую?" - словно с надеждой говорит Невзоров. Он считает, что учащимся могут быть также интересны история церкви, догматическое богословие или "то, что в церкви называется гомилетика (раздел богословия, посвященный церковному проповедничеству - прим. "Ленты.ру")". "Искусство диспута, общения, искусство проповеди. Я думаю, это небесполезно для наших ученых, которые, прямо скажем, говорить не умеют", - считает Невзоров.
По словам отца Владимира Шмалия, речь идет о четырех курсах, которые смогут прослушать студенты МИФИ: курс христианского богослужения, история христианской мысли, история церкви и история мировых религий. Не исключено, что последние два курса студентам будут читать светские преподаватели с гуманитарных кафедр. По словам проректора Общецерковной докторантуры, решение ядерного вуза открыть новую кафедру "кажется необычным, но вместе с тем оправданным". "МИФИ - ведущий технический вуз и неотъемлемым образом связан с государственными интересами и поддержкой обороноспособности страны. Есть много людей, которых не беспокоят будущее страны и национальная безопасность. Но для некоторых этот вопрос является важным. Государствомыслящие люди связывают государственное национальное будущее страны с ее корнями, а культурные корни связаны с православием. Увязка кажется разумной", - объясняет отец Владимир, почему именно МИФИ так увлеченно дружит с церковью.
"Я не суперкритично настроен по отношению к церкви, но некоторые вещи удивляют и являются странными для ядерного университета. Вместо памятника идущему можно было и нормальную статую поставить, но крест у входа в МИФИ - наверное, чересчур и ни к селу ни к городу", - пожимает плечами молодой сотрудник МИФИ Евгений. На его взгляд, "дружба с церковью переходит в анекдот" и пока не достигает высоких целей, о которых говорят Невзоров и Шмалий. Многие преподаватели и сотрудники и правда говорить о кафедре отказались, заявив корреспонденту "Ленты.ру", что могут только отшутиться по этому поводу.
В пятницу вечером, после занятий, во время службы в небольшом домовом храме МИФИ - аншлаг. На доске объявлений православная община университета предлагает желающим поехать на экскурсии в монастыри или выучить церковнославянский язык. После службы сотрудники МИФИ задерживаются рядом с церковной лавкой, чтобы заказать молебен или пообщаться друг с другом.
Невзоров здоровается со священником и между прочим сообщает корреспонденту "Ленты.ру", что, согласно опросам, в МИФИ, как и во всей стране, православной веры придерживаются примерно 80 процентов людей. Но спор в коридорах МИФИ ведется не о том, должен быть человек верующим или нет. "Ну что мы - митинговать пойдем, что ли? Честно говоря, большинству все равно. Большинству просто кажется, что эти вещи должны быть разделены", - говорит Евгений. Его больше интересуют проблемы получения в МИФИ научных грантов, участие в проектах Европейского центра ядерных исследований и зарплата некоторых сотрудников, которая составляет четыре-шесть тысяч рублей в месяц. Ее давно уже не поднимали.
Полина Никольская
